безбожница равнодушно отнеслась к тому, что дома висят иконы: «Мама не хочет снимать, я ее оставила в покое, пусть как хочет». Это заявление возмутило инструктора школьно-пионерского отдела ЦС СВБ А. Вакурову, которая написала в школьном издании газеты «Безбожник», что поведение этой школьницы «недостойно звания активного воинствующего безбожника»[860].

Для того чтобы юным безбожникам было с кого брать пример, спешно издавалась литература, больше напоминающая агитационную, вроде рассказа Ю. Рубинштейна «Санька-победитель» (М., 1930), в котором велась речь о том, «как мальчик, ставший под влиянием школы безбожником, путем упорной борьбы сломил религиозность своих родителей»[861]. Аналогичной по духу являлась пьеса Н. Мурашова «Надо бороться», в которой также рассказывалось о борьбе мальчика, перешедшей в конфликт, со своей верующей матерью[862].

СВБ испытывал значительные трудности с привлечением авторов для создания антирелигиозных художественных «произведений». Е.М. Ярославский обращался с этой просьбой даже к А.М. Горькому. Вот что он писал Горькому 24 января 1930 г.: «Дорогой Алексей Максимович, тов. Сталин показал мне Ваше письмо к нему от 29.XI.29, в котором Вы касаетесь плохой постановки антирелигиозной пропаганды в СССР… Помните, Вы говорили во время съезда безбожников, что следовало бы эмоционально воздействовать хорошей художественной литературой на религиозных людей, особенно колеблющихся. Я тогда сказал Вам, что будем рады, если что-нибудь напишете. Может быть, напишете?»[863]

Выступая на II Всесоюзной конференции педагогов-безбожников 23 августа 1931 г. И.А. Флеров заявил следующее: «Нам с большим трудом удалось привлечь авторов для того, чтобы иметь возможность выпустить с десяток книжек художественного характера, рассказов и повестей. При этом нужно отметить, что крупные детские писатели до сих пор не переключились на наш фронт»[864]. А.М. Горький ничего не написал по заказу СВБ, а из более-менее известных детских писателей им удалось привлечь к сотрудничеству с журналом «Юные безбожники» лишь Л.А. Кассиля. В первом номере журнала, который начал издаваться в марте 1931 г., опубликован рассказ Кассиля «Человечешное ли это дело», а в № 3–4 за тот же год отрывок из повести «Кондуит и Швамбрания» «Небесная Швамбрания»[865].

В первое время в 1929 г. на антирелигиозных детских утренниках ставилась сказка «Красная шапочка»[866]. СВБ совместно с Главсоцвосом объявили конкурс на лучшую антирелигиозную пьесу для детского школьного театра. Председателем жюри назначили Н.К. Крупскую. Объявили денежные премии[867]. Однако непросто было найти нужный антирелигиозный сюжет, к тому же отвечающий задачам современности. Чаще ограничивались традиционными темами. Например, в 1932 г. ЦТЮЗ показывал антирелигиозный спектакль «Джордано Бруно»[868].

Но в основном на антирелигиозные сюжеты выходила пропагандистская халтура, написанная, по признанию самих деятелей СВБ, молодыми авторами «небольшого художественного дарования»[869]. Среди прочего в 1931 г. издана книга А. Коробова «Осада собора» о пионерах, у которых нет клуба и которые отвоевывают «пустующий собор» на площади у «религиозных старушек-работниц фабрики» и почему-то пришедших к ним на помощь сектантов[870]. В том же году вышел сборник Д’Актиля (Френкель Анатолий Адольфович) «Песней по богу», где содержалась, например, следующая частушка:

Не хочу сынка Ефима,

А хочу младенца Кима,

Не хочу крещеного,

Хочу октябренного[871].

Впрочем, иногда изданию такой «литературы» препятствовали рецензенты Наркомпроса РСФСР. В 1930 г. рецензенты дали отрицательные характеристики рассказу Е. Ткачевой «Волосатый братик», где, в частности, содержалось следующее «научное» описание: «В углублении, которое находится внутри черепа, лежит мозг»[872].

Доставалось от рецензентов и талантливым авторам, но только по другим причинам. Например, В.В. Бианки критиковали за неправильное изложение в его произведениях законов и явлений природы[873]. О стихотворениях С.Я. Маршака рецензент писал следующее: «Какие-то мрачные бессмыслицы, с высмеиванием физических недостатков, с Господом Богом, с королями, вроде:

Шалтай-Болтай

Сидел на стене.

Шалтай-Болтай

Свалился во сне.

Вся королевская конница

И вся королевская рать

Не могут Шалтая,

Не могут Болтая,

Шалтая-Болтая собрать!»[874]

Л. Пантелеева (настоящее имя Алексей Иванович Еремеев) критиковали за вульгарные уличные слова в его рассказах[875]. 28 февраля 1929 г. в адрес комиссии по детской книге ГУСа пришло возмущенное письмо от Л. Пантелеева. Он писал следующее: «Комиссия по детской книге при ГУСе запретила печатать мой рассказ «Карлушкин нос»…Я дорожу указаниями моих старших товарищей по работе, опытных писателей, вдумчивых редакторов и критиков. Когда в Леногизе редактировалась моя первая книга «Республика ШКИД», я с охотой переделывал по указанию своего редактора С.Я. Маршака целые главы. Но это всегда делалось с моего искреннего и полного согласия, а не под влиянием административного воздействия. Я счастлив, что моя «Республика ШКИД» вышла за год до учреждения комиссии ГУСа. Иначе – я в этом твердо уверен – книга, которая теперь переиздается у нас и за границей, была бы запрещена, как и мой «Карлушкин нос», а в лучшем случае была бы изнасилована, искажена и изгажена как мои «Часы»…Комиссия борется со всякими попытками оживить детскую литературу и в то же время безнаказанно пропускает на книжный рынок явную бездарь. Известно ли ГУСу… что детская литература в плену у бесталанных ремесленников и фальшивомонетчиков советской идеологии. Всей этой «нищей братии» в литературе нечего терять. Она легко приспособится к любым требованиям любой комиссии…»[876]. А.И. Еремеев до конца жизни оставался верующим человеком. (См. Пантелеев Л. «Верую… Последние повести». Л., 1991).

Однако и сотрудники ЦС СВБ часто не находили понимания в наркомпросовских структурах. И.А. Флеров в выступлении 22 марта 1930 г. на II Всесоюзном пленуме ЦС СВБ сообщил следующее о взаимодействии СВБ с комиссиями по книге: «Была выпущена книжка Гурьян «Чудо св. Лариция». Комиссия по детской книжке пропустила ее, а есть, оказывается, комиссия тоже по детской книге, которая работает по библиотечной линии. И эта комиссия вдруг заявляет: эта книжка никуда не годится. Таким образом, в самом НКПросе нет единой линии, нет единого мнения. Мы – безбожники прилагали все меры к тому, чтобы создать, наконец, детскую художественную книжку, чтобы заставить писать больших художников. А это можно только сделать, прорвавши их фронт, давши хотя бы несколько книг, может быть не очень первого качества даже. И вот эта комиссия по детской книге вставляет палки в колеса и заявляет: у вас очень грубый подход, или нечто в таком духе. Между тем, весь этот грубый подход состоит в двух-трех фразах, которые легко вычеркнуть красными чернилами, и рассказ был бы приемлем»[877]. Через месяц после такого выступления отношения СВБ с комиссией по детской книге настолько осложнились, что 25 апреля