как мусульмане действовали сплоченно и защищались жестоко. В 1219 году святой Франциск в сопровождении нескольких товарищей отправился в Анкону, чтобы сесть на корабль крестоносцев, державший курс на Акру, сирийскую столицу Латинской империи, но так как места для всех братьев не хватало, святой положился на судьбу, решив, что тех, кто уедет с ним, и, тех, кто останется, избрать должен ребенок.

— Скажи мне, дитя мое, угодно ли Богу, чтобы все эти братья отправились со мною в Египет?

— Нет, — ответил мальчик.

— Кто же из них поедет со мною?

— Вот этот, этот и этот… — и мальчик указал на двенадцать братьев, среди которых были Пьетро Каттани и брат Иллюминато да Риети, человек одаренный и добродетельный.

Два месяца длилось плавание. Наконец, корабль бросил якорь в Акре, где они встретились с другими братьями, прибывшими годом раньше, и затем, как обычно, отправились в путь по двое, чтобы распространить в тех краях Евангелие. Святой Франциск вместе с братом Иллюминато выбрал Дамиету в Египте — в то время главную цель крестового похода, ибо уже целый год город осаждали христиане, мусульмане же яростно оборонялись. Прибыл он туда в августе, когда крестоносцев, пытавшихся приступом взять крепость, с многочисленными потерями отбросило сарацинское войско, под предводительством двух отважных и ловких полководцев — Мелек-эль-Камела, египетского султана и его брата Мелек-эль-Мохаммеда, султана Дамасского.

Святой Франциск нашел лагерь в плачевном состоянии: ненависть, зависть, жажда власти, разбой, разврат и дурные нравы царили там. Воины эти просто позорили крест.

Святой чувствовал гнев Божий, и однажды, пока крестоносцы готовились к новой осаде, он сказал брату Иллюминато:

— Господь поведал мне, что, если сегодня наше войско вступит в бой с врагом, нам не победить. Если я стану увещевать их, они сочтут меня безумным, если же я промолчу, совесть моя будет нечиста. Что же мне делать?

И на этот раз великий святой сомневался в себе, и спрашивал ученика. Брат Иллюминато ответил ему во францисканском духе:

— Тебе ли прислушиваться к людским суждениям? Не в первый раз ты прослывешь безумным. Поступай, как сочтешь нужным и бойся Бога более людей.

Тогда святой Франциск попытался предостеречь полководцев, сказав им, что их победят, но те его осмеяли, ибо считали фанатиком. Но предположения подтвердились: этот день, девятнадцатое августа, стал для крестоносцев горестной датой поражения — они потеряли около шести тысяч человек. Побоище укротило воинов, теперь они хотели слушать презренного итальянского паломника, который понял, что прежде всего надо проповедовать самим крестоносцам, а уж затем сарацинам; и, беседуя с рыцарями и воинами по-французски и по-итальянски, на языках рыцарства и воинственности, обращал их души к Господу, возрождая в них рвение к истинной и почти забытой их цели — священной войне.

Проповедь его, образ и очарование покорили христианский лагерь, и лучшие из воинов стали стремиться к духовности «меньших братьев». Джакомо да Витри, августинский епископ, француз из Акры, присутствовавший при осаде Дамиеты, увидел, как его преданные священники, и даже собственный его секретарь англичанин, вступают в Орден святого Франциска, и стал отговаривать остальных, ведь так могла опустеть его епархия.

ФРАНЦИСК У СУЛТАНА

Однако святой Франциск не довольствовался этими победами, не они были целью его странствия. Ему оставалось одно: броситься в пасть к волку, но, не желая искушать Бога, совершая деяние несоразмерное с его силами, он и на этот раз решил получить одобрение Церкви, и обратился к кардиналу Пеладжио Галвани, папскому легату в Святой Земле с тем, чтобы тот позволил проповедовать султану. Кардинал, не желавший брать на себя ответственность за их жизнь, сперва отказал, но, побежденный его мольбами, отпустил Франциска с товарищем, сказав им: «Старайтесь держать сердце и разум ваш всегда обращенными к Богу, ибо лишь Он один может спасти вас. И помните о том, что не я вас послал на это».

Христиане, напуганные ненавистью сарацин, обеспокоились. «Не ходите, не ходите! — говорили крестоносцы. — За голову христианина у них платят один золотой бизант».

Святой Франциск перекрестился, как в тот день, когда он шел навстречу волку из Губбио, и вместе с братом Иллюминато, ступил на территорию врага, распевая псалом Давида: «Если я пойду долиною смертной тени, не убоюсь зла, ибо Ты со мною»[16].

На дороге они увидели двух овец, которые брели им навстречу и воодушевленный Франциск сказал товарищу:

— Брат мой, доверься Богу, ибо в Евангелии сказано: «Я посылаю вас, как овец среди волков»[17].

Как только они пришли в сарацинский лагерь, их схватили, связали и избили, и блаженный Франциск, возрадовавшись этому, думал: «Вот чудесное начало»; но, решив обратить Мелек-эль-Камела, закричал: «Султана, султана!» — и сарацины, подумав, что у него есть послание для их повелителя, или что он хочет сделать ему признание, провели его в шатер.

— Вы пришли просить мира, или же вы хотите сделаться почитателями Аллаха? — спросил султан, смерив взглядом двух странных пришельцев.

И человек Божий с уверенностью ответил:

— Я послан Всевышним, а не человеком мира сего. Я должен наставить тебя и народ твой на путь истинный во имя спасения душ ваших, а кроме того, открыть тебе истину Евангелия о Христе — и прочел ему проповедь столь вдохновенно, что султан, умный и образованный араб, слушал его с восхищением, и рассудил, что этот бедняга-христианин достоин украсить его двор, известный своими мудрецами.

И султан предложил Франциску остаться с ним, ибо добродетель святого Франциска была столь велика, что всякий, кто узнавал его, будь то даже сарацин, уже не мог себе представить жизнь без него. Вдохновленный Богом, Франциск ответил:

— Если ты хочешь обратиться в христианскую веру и обратить в нее народ твой, я охотно останусь с тобой. Если же ты сомневаешься в том, стоит ли тебе оставить веру в Магомета ради веры в Христа, то прикажи разжечь большой костер, а мне и магометанским священнослужителям войти в огонь, и избери веру того, кто выйдет живым из погребального костра.

Если бы султан был древним тираном, он с удовольствием, развлечения ради, устроил бы это испытание огнем, но он был разумен, а кроме того, увидел, что кое-кто из его мудрецов, услыхав это предложение, попросту сбежал, и ответил так:

— Боюсь, что ни один из служителей Аллаха не подвергнет себя такой опасности ради нашей веры.

Святой Франциск предпринял последнюю попытку:

— Хорошо, ради того, чтобы ты уверовал, я брошусь в огонь, и если сгорю в нем, то знай, что я поплатился за грехи мои, если же я останусь невредимым, ты признаешь Христа