я просто растерялась, не успевая отслеживать собственное состояние. Молилась лишь о ребёнке и мысленно просила у Ярхорна прощение за то, что решилась на столь безрассудный шаг, не посоветовавшись с ним. Я хотела сказать мужу после того, как уже всё свершится, чтобы он лишний раз не переживал за отчаянную жену.

Горин продолжал бубнить непонятные слова, а я теперь даже мыслить нормально не могла. Всё внутри гудело и вибрировало, мысли разбегались в стороны, а сердце колотилось о рёбра как безумное. В какой-то миг все ощущения на несколько секунд смолкли, а потом обрушились лавиной, грозя раздавить меня под своим весом. Я закричала и упала на колени, впиваясь ногтями в камень. Пальцы начали удлиняться, указывая на трансформацию. Моё тело становилось драконьим, но что-то было не так. Я уже перекидывалась в ящера, и всё проходило легко, не вызывая болезненных ощущений. А сейчас меня буквально ломало, как деревянную куклу.

Я чувствовала каждый сустав и сухожилие. Мне казалось, что они рвутся в клочья и выворачиваются наизнанку. Крик драл горло, уносясь к небу. Я видела, как расту в размерах, а потом всё пространство вокруг вспыхнуло огнём. Моя кожа пылала, заставляя Горина пятится в поисках укрытия. Но гном ни на миг не прервал чтения заклятия.

И когда казалось, что я вот-вот сгорю заживо, тело пронзило холодом. Внутренности будто в ледышку превратились. Я рыкнула и увидела, как в воздухе заискрилось серебристое облачко из мелких снежинок. Не успев слиться с новой магией, я уже уплывала в другой поток. Сначала ощутила ни с чем не сравнимую лёгкость, а затем нечто странное завибрировало глубоко внутри. Эта вибрация нарастала до тех пор, пока не заполнила сначала всю меня, а потом вырвалась наружу, создавая мощную ударную волну. В то же мгновение пять вихрей закрутилось возле кристаллов: огонь, земля, чистый воздух, вода, огонь и пятый — зелёного цвета. Я видела, как в нём мелькают мелкие листья, но никак не могла понять, что это за стихия.

Но раздумывать долго не пришлось. Тело снова начало ломать, но теперь оно уменьшалось. И этот процесс был гораздо болезненнее предыдущей трансформации. Я держалась за реальность из последних сил, но всё же не смогла справиться с болью и снова уплыла в темноту. На этот раз краем сознания молилась о том, чтобы упасть в обморок, хотя самой это всё порядком надоело.

Но беспамятство не принесло облегчения. Мне казалось, что я попала на огромную сковородку, которая стоит на огне, и меня медленно поджаривают, словно цыплёнка. А потом накатывал жуткий холод. Такой, от которого кожа покрывается кровавыми волдырями. Я не понимала, как облегчить свои муки, даже о ребёнке забыла, мечась в нескончаемой агонии. Периодически в мой личный ад пробивался родной голос. Я цеплялась за него, как утопающий за соломинку, но не могла надолго сфокусироваться, снова проваливаясь в бесконечные муки.

— Жизнь моя, — звучало эхо в тёмной горящем или замерзающем пространстве. — Любимая…

— Забери меня отсюда! — кричала в темноту, обхватывая себя руками. — Умоляю…

Я не могла понять голос — это галлюцинация или вожделенная реальность. Мне казалось, разум окончательно помутился.

— Эбби, — хриплое. И за именем приятное дуновение. Оно приласкало висок, завершая бесконечные пытки.

— Пожалуйста, — прошептала, не зная толком, о чём прошу. Чтобы повторилось это ласковое касание воздуха или?..

— Моя маленькая, моя девочка. Открой глазки.

И столько мольбы было в хриплом голосе, что мне пришлось подчиниться. Сначала я увидела лишь расплывчатые пятна, но даже для испуга не нашлось сил. Проскочила одна вялая мысль, что слепота — это лучше, чем то, что мне пришлось пережить. Зато тело не терзает невыносимая боль. Но по мере того как я усиленно моргала, картинка становилась всё чётче. И вот передо мной возникло бледное, осунувшееся лицо Ярхорна.

— Эбби, — повторил он сдавленно. — Ты меня слышишь? Видишь?

— Да, — прошелестела сорванным голосом. — Как ребёнок?

— С ним всё в порядке.

Из груди мужа вырвался вздох облегчения, а я начала понемногу приходить к нормальному мыслительному процессу.

— Ты прилетел? — закашлялась из-за невыносимой сухости в горле.

— Как только гномы со мной связались, сразу выехал. Эбби, как ты могла? Не посоветовавшись со мной! Ты не думала о последствиях? Обо мне, о сыне? Как бы я смог жить без тебя?

Глаза Яра были красными. То ли он долго не спал, и это являлось следствием усталости, то ли супруг был на грани истерики. Мужчины не плачут, да, но бывают ситуации, когда это правило не действует. Я виновато глянула на Яра, который уже поднёс мне стакан воды.

— Прости, — прошептала, как только утолила невыносимую жажду. — Я надеялась, что всё пройдёт хорошо.

— Ты билась в агонии десять дней! Эбби, я чуть с ума не сошёл!

— Прости, — повторила едва слышно. — Я хотела, как лучше.

— Ты ненормальная, — простонал Ярхорн, растирая лицо ладонями. — Я даже не знаю, злится мне сейчас больше хочется или радоваться, что всё обошлось.

— А что с магией? — попыталась привстать, но тут же рухнула обратно на подушку.

— Это ты мне скажи. Кстати, к гномам два дня назад прибыла делегация эльфов. Настаивают на том, чтобы выделить тебе учителя из своих.

— Значит ли это?..

— Как только немного восстановишься, проверим.

Но когда я кого-то слушала? Всегда привыкла действовать решительно. Особенно после того, как овдовела. И эта привычка до сих пор не выветрилась. Я прислушалась к себе, а потом сделала пас рукой, вызывая ветерок, резво пронёсшийся по комнате. И вышло это настолько непринуждённо, что я застыла, не веря собственным ощущениям. А главное — меня не накрыла жуткая слабость, как бывало после выплеска магии. Вернее, я и так чувствовала себя паршиво. Радовало, что состояние не ухудшилось.

— Что говорит Толика и Горин?

— Знахарка в полном шоке, а твой наставник винит себя за опрометчивый шаг. Он очень испугался, что погубил тебя.

— А саламандры?

— Вейрох остался за главного, но он долго не продержится. Да и вообще империя драконов не выстоит против огненных. Мы бьёмся в предсмертной агонии, как ни прискорбно это признавать.

Глава 28

Сегодня впервые за долгое время я провела ночь в объятиях мужа. Да, несомненно, меня мучила совесть и чувство ответственности, но здравая доля эгоизма говорила, что я заслужила эти минуты счастья. Ярхорн так нежно гладил меня по животу, что сердце щемило, а на глаза наворачивались слёзы. Неужели он мог бы отказаться от собственного ребёнка в угоду короне? Сейчас я в этом сомневалась.

А утром началась кутерьма. Сперва прибежала Набир и сообщила, что эльфы