— А что, не похож? — криво усмехнулся маг, уставившись на меня пустыми глазницами. — За десять лет пыток еще и не в такое превратишься. Если бы не твоя зверюга, до сих пор в моем теле жил бы этот поганый дух. Всю душу из меня высосал. У-у-у, убил бы эту мразь, если б мог! Кстати, а ты сам-то кто?

Я мгновение помедлил.

— Коллега твой.

— Да ну? — Слепец снова гнусно захихикал, отчего я всерьез засомневался в его разумности, но смех прекратился так же резко, как и начался. — Увы, я почти не вижу даже магическим зрением, но на миг мне показалось… А, какая разница? Твоя зверюга меня выручила, стащив с алтаря, так что я теперь твой должник. Ты, конечно, молод, похоже, еще моложе меня, но где теперь найти старого некроманта? Разве что на кладбище? — спросил в пустоту слепец и сам же рассмеялся своей дурацкой шутке. — Извини. Безумие скоро снова меня поглотит, поэтому не буду спрашивать, кто ты и откуда. Но очень прошу выслушать мою историю и убить по старому обряду, когда я закончу. Поможешь?

Я прикусил губу.

Демон! Не хотелось бы терять последнего информатора, но… Просьба о смерти — единственная вещь, в которой один некромант никогда не откажет другому. Потому что только мэтр сумеет сделать так, чтобы в посмертии тебя не побеспокоили.

— Я могу тебя подлечить. Даже отсутствие резервов не проблема.

— Нет, — нетерпеливо перебил меня пленник. — Твоя зверюга нарушила целостность связывающих нас оков. На какое-то время мой разум очищен от безумия оракула. Но я все равно спятил так же, как и он. Ты не сможешь мне помочь. Поверь, я знаю, о чем говорю, — за десять лет изучил эту тварь так, как, наверное, не смог еще никто. Она пожирает мой разум даже сейчас. И чем дольше ты тянешь, тем больше шансов, что я снова стану слюнявым идиотом.

Я нахмурился еще сильнее, но все-таки неохотно кивнул.

— Хорошо. Твое право свято.

— Спасибо, — с невыразимым облегчением прошептал слепец и как-то разом обмяк. — Теперь верю, что ты из наших. Не знаю, кто тебя направил, но самое главное, что ты здесь. Значит, мои мучения не были напрасными, гильдия возрождается, и кому-то есть еще дело до того, что тут творится. Поверь, оракул многое мне оставил. Почти все, о чем ему задавали вопросы, я хорошо помню. Поэтому если ты ищешь ответы, спрашивай.

Гм. Он сказал — десять лет? Полвека назад я бы, может, и усомнился, но жизнь научила меня терпению. Так что сейчас я готов поверить, что сосуществование в одном теле с тысячелетним духом возможно в течение столь долгого периода, но при этом сводит с ума. А раз так, то, задавая вопросы, я должен понимать: чем больше пройдет времени, тем сумбурнее будут ответы.

Я ненадолго задумался над тем, что мог бы узнать у пленника из того, что меня интересовало. А потом взялся за работу.

Каннир Одар оказался вором. По крайней мере, был им первые двенадцать лет своей жизни. К тому же вором он считался умелым, ловким и на удивление везучим, чем особенно гордился, пока не забрался в тот старый дом и не вляпался в неприятности по самую маковку.

Поскольку юный вор сумел обойти почти все ловушки и попался лишь на последней, хозяин дома, оказавшийся светлым магом, ради интереса проверил изрыгающего проклятия паренька на наличие дара. И приятно удивился, обнаружив находящиеся в зачаточном состоянии способности. Поскольку до амнистии Совет тогда еще не дозрел, а дар у паренька оказался темным, мастер Иххой в подробностях разъяснил растерянному пленнику, чем ему грозит сложившаяся ситуация, а потом предложил сделку: забыть о преступлении в обмен на служение и обучение темному искусству.

Каннир, распятый на стене подобно попавшей в паутину мошке, думал недолго: в тюрьму ему идти не хотелось, а заканчивать жизнь на костре — и подавно. Поэтому он остался в доме мага на положении ученика, которому, впрочем, было запрещено покидать заранее обозначенные границы. Вскоре принес магу соответствующую клятву, а затем окунулся в волшебный мир заклинаний, о котором раньше даже и не мечтал.

Конечно, он понимал, что полноценного учителя у него, скорее всего, не будет — сложно ожидать от светлого хорошего знания некромантии. Поэтому тот факт, что наставник не доверил бывшего вора одним только книгам, а самостоятельно взялся за процесс, Каннира приятно удивил.

Он с жадностью впитывал новые знания, с интересом учился создавать зомби, с азартом копался на городском кладбище, с благодарностью смотрел на мудрого наставника и даже подумывал о том, как усовершенствовать свои творения. У него все получалось. Наука давалась ему легко, а быстро развивающийся дар позволял без проблем осваивать все новые и новые разделы учебников.

В какой-то момент Каннир поразился, как много знает учитель о темном искусстве, и искренне восхитился его умениями, а потом задумался. После чего начал задавать осторожные вопросы и спустя какое-то время убедился: светлый чего-то не договаривает. Иначе откуда ему так хорошо разбираться в предмете, который испокон веков считался для светлых недоступным? Из простого интереса? Да полноте! Старик, особенно когда выпивал, частенько проговаривался, что от вида умертвий его тошнит, а когда разговор заходил о гильдии, выразительно кривился и потихоньку сплевывал в сторону. Но почему тогда он начал изучать запретное искусство, за которое Совет магов вполне мог отправить его на костер? И для чего стал втайне ото всех обучать юного некроманта?

Около десяти лет назад, как раз в канун своего шестнадцатилетия, Каннир впервые покинул гостеприимный дом, телепортом отправившись на затерянный на болоте остров. Именно там он наконец узнал ответы на свои вопросы. И, корчась на алтаре, вдруг с отчаянием понял, что учитель его предал, подменив обычную ученическую клятву клятвой совсем иного рода, заставившей его по доброй воле сказать «да» явившемуся на призыв оракулу. Когда же тварь набрала силу, сожрав сперва дар, а впоследствии начав поглощать разум беспомощной жертвы, то прикованный к алтарю мальчишка не выдержал и от души проклял наставника, уготовившего ему такую жуткую участь.

Проклятие, кстати, сбылось — когда в следующий раз мастер Иххой явился на остров, ему на голову упала непрочно закрепленная подпорка. Поганого старика зашибло насмерть, расплескав его гнилое нутро по полу, но Каннир узнал об этом не сразу. Да и то не был уверен, что понял все правильно.

Глаза ему выкололи в первые же дни пребывания на острове. Светлые, как оказалось, нашли способ заставить оракула отвечать на столько вопросов, сколько потребуется. Для этого всего-то и надо было найти добровольную жертву с развитым темным даром, заключить ее в круг, напичканный удерживающими рунами, и раз в месяц напитывать рисунок кровью тринадцати смертных. Кровь играла роль скрепляющего раствора, намертво связывающего жертву и призванного духа, и ограждала плененного оракула от хозяина-демона, делая его невидимым для жителей изнанки.

Для того чтобы оракул не артачился, ограничиваясь тремя вопросами, его новое тело регулярно подвергалось пыткам. Воспитание болью дало неплохие результаты, сделало упрямый дух сговорчивым и позволило снять нелепое ограничение по выдаваемой им информации.