Порой здесь можно встретить даже водяного, но обычно он не любит пересекаться с сухопутной нежитью. Поэтому если возле топи вдруг обнаружились следы упырей, то на встречу с водяным и русалками можете не рассчитывать.

Верзилу я и на этот раз взял с собой — он уже проявил себя как надежный и благоразумный спутник, а в месте, где, скорее всего, придется не только разгребать остатки развалин, но и столкнуться с хозяевами, эти качества придутся весьма кстати.

Что самое приятное, нам почти не пришлось искать дорогу — неутомимые горгульи, до полудня искавшие Зубищу, проследили ее вплоть до самого болота. А потом провели умсаков короткой дорогой, позволив сократить время на переходе почти втрое.

Кстати, мое чудовище не оплошало и оставило после себя очень яркие метки — попорченные кусты, погрызенную кору на деревьях, клочья бурой шерсти, тут и там виднеющиеся во мхе… В старом болоте, в котором никто не вытаптывал надежных тропинок, а некогда существовавшие тракты оказались похоронены под толщей зловонной жижи, эти подсказки стали для нас настоящей находкой и позволили без помех пробраться в самое сердце топи, где, как я и ожидал, действительно обнаружился некогда величественный замок. При виде него я сперва испытал душевный подъем, а потом ощутил прилив серьезного разочарования, потому что прекрасный образец древнего зодчества, в свое время наверняка считавшийся вершиной архитектурного искусства, теперь лежал в руинах, постепенно сдаваясь на милость времени.

От него не осталось почти ничего — сам остров, имевший, как оказалось, не магическое, а природное происхождение, был частично затоплен и, судя по остаткам виднеющихся тут и там из-под воды строений, сократился в размерах втрое. Крепостная стена обрушилась и покрылась зарослями неприхотливого плюща. Надвратная башня превратилась в груду камней. О наличии ворот можно было только догадываться: два чудом уцелевших столба, на которых они когда-то держались, топорщились ввысь выщербленными, но еще сохранившими остатки лепнины огрызками. Подпирающие их сторожевые башни бесследно исчезли. Внутренний двор, насколько можно было судить, превратился в пустырь. А о том, что творится дальше, я и сказать ничего не мог — пройти через нагромождение каменного мусора без серьезных увечий не представлялось возможным.

Однако по фрагментам расколотых барельефов и обломкам статуй, которые раньше обрамляли вход в главную башню, можно было предположить, что когда-то замок не только впечатлял своими размерами, но и отличался редкой красотой. Не знаю, правда, был ли он создан таким еще в эпоху Расцвета, когда считалось модным строить подобные здания, или, может, его украсили другие владельцы, придав суровой боевой крепости вид королевской резиденции. Но, как бы там ни было, остров действительно был великолепным, и я всерьез призадумался, как выцарапать его из цепких лап герцогов Ангорских, не показав при этом своего интереса.

Бескрылый с гулким клекотом ловко спикировал на мое плечо и взволнованно выдохнул:

— Хозяин, впереди проход!

— За стеной? — прищурился я, просматривая остров магическим зрением.

— Недалеко от нее. Там, где раньше был двор, — заговорщицки зашептала горгулья, искоса поглядывая на озирающегося зомби. — Я уже посмотрел, как к нему подобраться. Нам кто-то расчистил дорогу.

— Зубища?

— Следы больно крупные, — усомнился Бескрылый. — Но лучше тебе самому глянуть.

Не обнаружив вокруг острова охранок и магических ловушек, я сперва удивился беспечности моих врагов, но потом подумал и решил, что в заклинаниях действительно нет особого смысла. Сюда и так никто в здравом уме не сунется. На картах остров не обозначен. Записей о его существовании я даже в древних мемуарах не нашел. Случайных прохожих и зверье отпугивают предупредительные амулеты. Тех, кто не послушался и полез-таки вглубь, в первую же ночь сожрет обитающая тут нежить. Я, кстати, видел парочку на подходе, но, завидев умсака и ощутив на себе касание моих поисковых заклинаний, они поспешили уйти на глубину и больше носа оттуда не казали.

Кроме того, я полагал, что обосновавшиеся тут маги наружу не высовываются. Пришли телепортом, потом точно так же ушли. Если место, где расположена арка, хорошо защищено, ни один прибор не зафиксирует изменения магического поля. А если даже защиты нет, то удаленность острова от обжитых мест с легкостью решит эту проблему.

Следуя за Бескрылым, я не без труда пробрался к проходу. Попотеть пришлось изрядно — громоздящиеся повсюду завалы никто не разбирал, а искусственно образовавшаяся… ну, назовем ее тропкой… появилась в результате того, что кто-то небрежно расшвырял в стороны валяющиеся на пути крупные валуны, при этом оставив кучи мелких, которые пришлось разбирать неутомимому Верзиле.

Минут через сорок я все-таки добрался до места, оказавшегося, как и сказал Бескрылый, частью внутреннего двора замка. И, замерев на краю небольшого котлована, в некотором недоумении остановился.

Проход представлял собой самую обычную дыру, которую кто-то выкопал в земле. Точнее, сперва этот кто-то расчистил себе место для работы и разгреб валявшиеся здесь горы булыжников, затем разодрал крепкими когтями вросшие в землю каменные плиты весьма и весьма впечатляющей ширины и исчез внизу, оставив после себя внушительных размеров тоннель, в котором при желании поместились бы оба моих умсака.

Оглядев размеры дыры, я был вынужден признать, что для Зубищи она действительно великовата — не могла моя девочка сотворить такое безобразие, да еще оставшись без источника. И вымахать до таких размеров тоже бы не сумела — на болоте ее следы хоть и показались мне более крупными, чем раньше, никак не соответствовали тому, что я видел. Да и сочащийся из-под земли запашок несколько настораживал. Однако искать другой путь не хотелось, поэтому, на всякий случай опустошив темные накопители, я отправил Верзилу вперед и, оставив горгулий следить за обстановкой наверху, полез следом.

Ход оказался наклонным и, к счастью, коротким — съехав по нему, как по горке, я смог выпрямиться в полный рост и признать, что неведомый зверь определенно знал, зачем пришел.

Все видимое пространство, являвшееся, довольно большим залом, было уставлено клетками. Почти на всех из них болтались остатки защитных заклинаний. При этом большинство клеток, особенно стоявшие ближе к дыре, оказалось безжалостно разломано, а на выложенном каменными плитами полу виднелись лужи крови — черной, неестественно густой и все еще кажущейся свежей, что характерно для нежити. Вернее, для преобразованной весьма специфичным образом нежити, информация о которой могла попасть в чужие руки исключительно из моих черновиков.

Когда же я зажег магический огонек, оказалось, что эта удручающая картина тянется еще шагов на пятьдесят вперед и двадцать — двадцать пять в обе стороны. Разломанные клетки, размеры которых по мере удаления от дыры начали постепенно расти, разлитая на полу кровь, останки тел: мохнатых, крылатых, покрытых перьями или чешуей… А поскольку на многих еще тлели нити до отвращения знакомого управляющего заклинания, то с источником появления этих существ я точно не ошибся.