– Говори, Аня, а то сейчас взорвешься.

– Спасибо тебе, Никит, – произношу с улыбкой.

– Ты тоже пила?

– Нет, – усмехаюсь я.

– Значит Васина тупость заразна. Хотя, у тебя и своей хватает.

Цокаю языком, отворачиваясь. И все равно он редкостный козел. Как был им, так и остался. Достаю телефон и захожу в список контактов.

– Кому ты строчишь? – спрашивает Никита недовольно.

– Никому. Просто исправляю кое-что за одним вредителем.

– Запишешь меня снова демоном или козлом, трахну тебя прямо на капоте. Поняла?

– У-у-у… Как страшно…

Знаю, что играю с черным огнем и провоцирую тьму, но сердце стучит так быстро и громко, что не слышу голос разума.

– Не веришь мне? – Никита медленно поворачивает голову, приковывая к месту прямым сильным взглядом.

Кусаю губы. Дыхание рвется на клочки вдохов и выдохов. Машина снижает скорость, время вместе с ней замедляет свой бег. Кожа покрывается мурашками от накала чувств, что замирают между нами и ждут, когда им озвучат команду.

Фас!

– Держись крепче, малышка. Поедем быстро.

Никита дергает рычаг передач, и меня прижимает к спинке сиденья. Вижу приподнятый уголок его губ и улыбаюсь сама. С Никитой мне ничего не страшно. Не знаю, откуда это абсолютное доверие, возможно, это малолетская дурость на почве влюбленности, но… Да пофиг! Меня сейчас больше волнует, куда он меня везет и что собирается делать?

Минут через пятнадцать маршрут, выбранный Никитой, начинает напрягать. Выезжаем из города и движемся в направлении дома. Моего и его дома. Этого мелкого городка, что больше похож на поселок, из которого все бегут, потому что там уже ничего не осталось для нормальной жизни. К этому я не была готова. Совсем не была…

– Никита…

– У тебя есть время переписать меня в мобильнике так, чтобы мне понравилось. Советую хорошо подумать.

Ускоряемся. Свист ветра за окнами, тугой узел нервозности в животе, а рядом парень с таким лицом, будто мы едем минимум на скоростном танке и нам все нипочем. Псих… И мне нравится в нем даже это. Сердечный ритм делят между собой волнение и страх.

Трасса вылетает серой лентой из-под колес и остается позади, резко сворачиваем вправо и немного сбавляем скорость.

– Зачем мы сюда?..

– Где живут твои родители?

– Собираешься меня сдать?

– Нет. Просто интересно, раз мы здесь.

– В центре…

– Дом или квартира?

– Квартира…

– Хочешь показать «фак» в их окна? У тебя хорошо получается.

– Издеваешься?

– Нет, – спокойно отвечает Никита, небрежно управляя машиной: упирается запястьем в руль, а во второй руке держит сигарету. – Это как раз твой уровень выказывания обиды.

– Да пошел ты!

– Ты злишь меня, малышка. Очень злишь… – он делает долгую затяжку и выпускает дым в приоткрытое окно.

– Нафига мы сюда приехали?

– Займемся сексом в твоем дворе. Покажешь родителям, какая ты взрослая…

Открываю рот, но не могу произнести ни слова. Смотрю на Никиту. Преспокойно курит, не обращая на меня внимания. Да он совсем шизанулся! Знакомые улицы и здания мелькают за окнами. После полуночи город выглядит вымершим, фонари горят через один. Такое ощущение, что в этом месте начался Зомби Апокалипсис и закончился в нем же. А едем мы не в центр, наоборот, в район дачных построек. Божечки, я думала, что этот демон уже не сможет меня удивить или ввести в оцепенение своим сумасшествием, но сейчас…

– Расслабься, Аня… Я не настолько больной, – усмехается Никита. – Как тебе родные просторы? Скучаешь по этому городку?

– Нет. Ненавижу его, – отвечаю честно, глядя в окно.

Огромный комплекс завода по производству соковой продукции давит своей мрачностью. Он уже не работал, когда я родилась. Это место стало пристанищем разного сброда, а ведь раньше было градообразующим предприятием.

– И я тоже, – хрипит Никита.

– Тогда почему ты решил привезти меня сюда?

Он молчит слишком долго, поэтому приходится подкрепить вопрос испытывающим взглядом. Никита лениво поворачивает голову, и на его губах появляется широкая ангельская улыбка:

– Чтобы показать огромный «фак» этому сраному городу и всем, кого я здесь оставил. Показать, как мне сейчас хорошо.

Дыхание сбивается от радостных ударов сердца. Ему хорошо со мной… Такая банальная фраза, ни к чему не обязывающая, но для меня она приравнивается к признанию в любви. Да! Мы оба терпеть не можем это место. Мы были несчастливы здесь, а сейчас приехали другими. Счастливыми. И пошли все! Все! Мы станем еще счастливей, и нам не нужно ничье одобрение или согласие.

Сворачиваем на грунтовую дорогу. Я знаю, где мы. Стадион… Точнее то, что от него осталось. Старые ржавые ворота закрыты, но Никита уверенно выходит из машины, а через две минуты возвращается, расчистив путь.

– До сих пор закручивают их проволокой. Дебилы… – тихо произносит он, въезжая на территорию.

– Ты часто бывал здесь?

– Да. Я жил неподалеку.

– И какая я по счету? – спрашиваю с толикой обиды.

– Первая. Для того, о чем ты сейчас думаешь, у меня было другое место, – с улыбкой произносит он.

– А это для чего?

– Аня… Сколько у тебя вопросов.

Никита глушит мотор, фары гаснут. Он выходит на улицу и запрокидывает голову, пряча руки в карманы. Открываю дверь и обхожу машину. Ветер игриво дергает за волосы, тишина вокруг поражает. Полуразвалившиеся трибуны, заросшее футбольное поле, которое обнимает потрескавшаяся дорожка для бега. Это место умерло, но в нем до сих пор чувствуется сила. Стать. Оно было важным и нужным, собирало толпы людей.

Подкрадываюсь к Никите со спины и останавливаюсь рядом, вглядываясь в его задумчивый профиль:

– Почему ты приходил сюда, Никит?

– Здесь спокойно и тихо…

– А дома было шумно и неспокойно?

– Снова ты лезешь, куда не нужно, – хлестко бьет меня словами.

– Ты сам привез меня сюда. Сам дал повод…

– Знаю. Один вопрос, Аня. Задавай и закончим с этой темой.

Времени на раздумья нет. Сильный поток ветра бьет в лицо, и я замечаю, как взмывает вверх темная челка, открывая грубый светлый шрам. Поднимаю ладонь, пальцы касаются линии роста волос.

– Откуда он? Расскажи… Это будет честно. Ты же знаешь историю моего.

На лице Никиты не дергается ни один мускул, взгляд все так же направлен в темноту. Скольжу кончиками пальцев по его лицу и опускаю ладонь на плечо, шагая ближе. Больше ничего не произношу, но мысленно умоляю его не отталкивать меня в этот раз.