Можно ли это назвать любовью? Кто знает; да только Анна почувствовала себя так, словно ее громом поразило в самое сердце, и все ее девичьи мечты вдруг ожили и воплотились в этом мужчине, который равнодушно прошел мимо, едва удостоив ее взглядом.

Отказался от нее, от ее красоты, даже не рассмотрев как следует.

— Но как это может быть, — прошептала потрясенная Анна, когда шаги Эрика и старшего дракона стихли, и девушка, словно очнувшись ото сна, снова услышала звуки трепещущей листвы и ощутила жар от солнечных лучей, гладящих ее кожу. — Почему нет?..

Нежелание Эрика приблизиться, поговорить, узнать ее ближе ранило Анну в сердце так же остро, как до этого ужалила любовь, и девушка чувствовала себя так, словно кто-то жестокий нанес ей сокрушительный удар, от которого она задыхалась, не в силах взять себя в руки, не в силах унять горячее дыхание. Перед глазами ее плыло, и она не помогла понять отчего — из-за слез или от головокружения.

— Что, строптивый женишок попался? — хихикнул гаденький голос над ее ухом. Даже не оборачиваясь, Анна поняла кто это — Данкан. Ходит вслед за старшим, подслушивает, злопамятный щенок.

— Что это? — прошептала Анна, прижимая руку к груди, к сильно бьющемуся сердцу. — Что это?! Может, ты поранил его ночью, когда вы дрались? Может, это магия крови?

— И не надейся, — ответил Данкан грубо. — Я его даже не оцарапал. Его чешуя слишком крепка для моих когтей, он воин и принимал на свою броню еще и не такие удары. То, что поразило тебя — это человеческая болезнь, зовется любовью. Что, очень больно?

— Очень, — шепнула Анна, растворяясь в блаженстве от первого, настоящего чувства. — Какой коварный и безжалостный, этот сладкий яд…

— Поэтому драконы разбавляют его своей кровью, — суфлерски подсказал Данкан. — Кто-то, глотнув этого яда, заболевает навсегда, а кто-то вылечивается в краткий срок. Кровь же заставляет обоих хлебнуть из одной чаши.

— Ты веришь в ритуал? — спросила Анна и Данкан задумчиво вздохнул.

— Я никогда не решился бы провести его над собой, — ответил он.

— Но ты хотел совратить Леди Дракон.

— Да; но ее крови я отведать не хотел бы. Я не люблю ее, и не готов жертвовать своей свободой — даже если она стала бы любить меня вечно. Только сумасшедший, наверное, по своей воле согласится на этот ритуал — или влюбленный, который никакой разницы не заметит.

— Я готова! — выкрикнула Анна, прижимая ладони к пылающим щекам. — Я готова отведать его крови и предложить ему свою!

— С ума сошла?! — поразился Данкан. — Даже не думай. Только заикнись об этом еще хоть раз…

— И что ты сделаешь?! — выкрикнула Анна, с ловкостью кошки отпрыгнув от брата. — Сам ты что-то не следуешь собственным мудрым советам!

— Он не свободен, — веско ответил Данкан. — Если бы я раньше знал, если бы я видел, как он смотрит на нее, на свою любовницу, и как она смотрит на него, я бы и мысли такой не допустил. Ритуал, может, и привяжет его к тебе на небольшой срок, но это добром не кончится. Лучше пережди; век человеческий короток. Она увянет, а вместе с нею — и его любовь к ней. Ты же будешь молода и красива, как и сейчас. Тогда у тебя будет шанс. Но не сейчас. Да и брат не даст благословения на ритуал. Он не пойдет на это, о, нет! Можешь даже не рассчитывать на семейный клинок, и на красивую церемонию тоже. Нет.

— Она может не состариться, — прорычала Анна таким голосом, что у Данкана мурашки про бежали по коже, холодок взобрался вверх по позвоночнику и ударил ледяной болью в мозг, и молодой дракон отступил от сестры, хохотнув.

— О, сестрица, — произнес он, почесывая ухо, словно ее грохочущий, рычащий голос повредил его слух. — Ты начала зубки показывать… не рановато ли? Не помню, чтоб в нашем роду так рано трансформация происходила…

— Не паясничай! — выкрикнула Анна злобно, скалясь, как дикая собака. — Ты знаешь, о чем я! Если он так любит ее, как ты говоришь, он может предложить ей средство — и тогда она не состарится так скоро, как старятся люди. Она вовсе может прожить долгий драконий век, и даже больше того, дольше Эрика, не старясь — смотря, как подействует средство. Да и наследника она вполне может родить.

— У него этого средства, — вкрадчиво заметил Данкан, оглянувшись, словно желая убедиться, что их никто не подслушивает, — может и не быть. Иначе, думаю, он его предложил бы ей непременно, тотчас же. И не кричи так громко; иначе он может услышать и захотеть его заполучить. Он богат, как ты, наверное, поняла. А в этом мире все продается и все покупается. Он может захотеть его раздобыть, купить. Или, что хуже всего, пожелает его сам раздобыть — и что-то мне подсказывает, что у него может запросто это получиться. К тому же, сдается мне, предки этой девушки наверняка пробовали его; иначе как объяснить некоторые ее особенности?

— Какие? — живо подхватила Анна, и Данкан густо покраснел.

— Тебе об это знать рано, — огрызнулся он. — Выйдешь замуж — поймешь.

— И что же мне делать сейчас? — растерянно произнесла Анна, так и не добившись ничего вразумительного от Данкана; тот пожал плечами.

— Ты же всегда верила в свою красоту, — ответил он, поразмыслив. — Может, и сейчас положиться на нее? Все же, он безупречный бог, а всего лишь мужчина. Может, соблазнится?

****

Едва Данкан исчез за плотной стеной зелени, как на Анну налетел черный смерч, и она вскрикнула от испуга, когда костлявые пальцы стиснули ее плечи.

Слова Данкана испугали Робера. Есть способ продлить жизнь Хлои?! Сделать ее практически равной Эрику?! Если Эрик узнает о нем, то, разумеется, вопрос о женитьбе на Анне отпадет сам собой. И Хлоя, нежная и красивая, богатая Хлоя, которую Робер так вожделеет, будет жить вечно и навсегда станет недоступна. Вечно юная, она будет лакомым кусочком для любого долгоживущего… и даже вечноживущие, которые, как говорят старики, еще существуют в этом подлунном мире, тоже могут польститься на нее. Разыгравшееся воображение рисовало Роберу, как к ногам Хлои падают драконы и оборотни всех мастей, желающие получить верную подругу, и как она перебирает претендентов на ее руку и сердце, а он, Робер, снова остается в конце этой очереди…

Нет, нельзя допустить это! Эрик не должен пожелать ей долголетия! Ему и в голову не должно прийти, что можно сделать ее равной себе! А потому н должен вкусить крови прелестницы Анны и забыть о Хлое!

— Кто вы! — взвизгнула напуганная девушка, и Робер, который, конечно, решился на чудовищную дерзость, лапая юную драконицу, жарко зашептал ей на ухо:

— Не пугайтесь, миледи, это всего лишь я, старый Робер, покорный слуга господина Эрика. И я весьма рад был бы признать вас своей госпожой…

Его темные пальцы тискали тонкую белоснежную ткань на ее плечах, неряшливо сминали рукава, и казалось — он наставит черных пятен. Анна пискнула, безотчетным движением отталкивая его руки, так омерзительно напоминающие ей паучьи лапы.