— Но не случилось, — едко заметила Эмма. — Я проснулась и подняла тревогу. Они убежали. И единственное, что пропало, — мой старый несессер для бумаг. — Она повернулась, чтобы подняться по лестнице. — Извините, если не возражаете, я хочу выпить чаю и лечь в постель.

— Минутку, Эмма. — Аласдэр поставил ногу на нижнюю ступеньку. — Ты говоришь, они взяли твой несессер для бумаг?

— Да. А теперь я очень устала. Так что извини… — повторила она.

— К сожалению, Эмма, все не так просто. — Аласдэр одним духом взлетел по лестнице. — Я хочу взглянуть на твою гардеробную. — Он обхватил ее за талию и буквально протащил последние три ступеньки.

Эмма моментально почувствовала, как он весь напрягся: по ладони на ее талии, по изменившемуся пристальному взгляду, по твердой складке у рта. И возражения так и не сорвались у нее с языка — она позволила увлечь себя в гардеробную.

Мария поспешила за ними, но отстала на несколько шагов и, натолкнувшись на закрытую дверь, поспешно надавила на ручку.

— Дорогая…

— Не сейчас, — перебил ее Аласдэр.

Мария не привыкла к такому твердому тону и поняла, что в последние несколько минут произошло нечто такое, что лишило его обычной светскости.

— Хорошо, — покорно пробормотала она, попятилась и закрыла за собой дверь.

— В чем дело? — Эмма на секунду забыла дамскую комнату в «Олмэксе».

Аласдэр ответил не сразу. Он обошел гардеробную.

— Здесь все так, как оставили грабители?

— Да. Не думаю, чтобы у Тильды было время прибраться. — Девушка пригубила чай и с интересом посмотрела на опекуна.

Аласдэр подошел к окну.

— Они убежали отсюда?

— М-м-м… — Она пила чай и смотрела на молодого человека.

— Несессер лежал на полочке для писем в секретере? — Он провел рукой по гладкой деревянной поверхности — там, где видел несессер, когда обыскивал комнату сам.

— М-м-м…

— А что в нем хранилось? — Аласдэр так и не убрал ладони с несессера: лицо напряжено, глаза как острие кинжала.

Эмма пожала плечами.

— Что обычно: письменные принадлежности — перья, бумага, сургуч.

— А письма? — Короткий вопрос отозвался эхом мушкетного выстрела.

Эмма удивленно уставилась на опекуна.

— Не помню.

— Подумай! — Снова приказ, как пистолетный залп.

В глазах девушки мелькнула искорка протеста.

— Какое это имеет значение?

— Большее, чем ты думаешь. Вспоминай!

— Не могу, пока ты кричишь на меня, словно я непослушный спаниель.

Аласдэр переворошил свои и так уже взъерошенные волосы и послал к дьяволу Чарльза Лестера с его инструкциями. Чарльз Лестер совершенно не знал Эмму Боумонт.

— В этом несессере не хранилось никаких посланий от Неда? — спокойнее спросил он.

— Нет! — решительно заявила девушка. — Хотя некоторое время там лежало его письмо… если это можно назвать письмом. Странное стихотворение… очень плохое стихотворение. — Она прикусила губу.

— Где оно теперь?

— А в чем дело? — нахмурилась Эмма.

— Просто скажи, где теперь это стихотворение.

Эмма поднялась и направилась в спальню. Аласдэр последовал за ней.

— Я храню его в томике «Общения с вечностью». — Она сняла с полки тоненькую книжицу Вордсворта и подала Аласдэру.

Он развернул листок и молча уставился на измаранную ржавыми пятнами бумагу.

— Ради Бога, Аласдэр, объясни, что происходит? — растерянно попросила девушка.

— Это, — он поднял на нее глаза, — это зашифрованный план предполагаемой весенней кампании Веллингтона в Португалии.

Эмма удивленно посмотрела на опекуна.

— Но почему он тогда у меня?

— Хороший вопрос. — Лицо Аласдэра сделалось почти веселым, когда он укладывал бумагу в свой нагрудный карман. — Нед доверил это донесение и письмо для тебя человеку, с которым был в тот момент, когда его смертельно ранили. Похоже, Хью Мелтон перепутал конверты. Письмо Неда к тебе поступило в конногвардейский полк еще до Рождества. Сначала там решили, что это шифровка. Потребовалось очень много времени, чтобы стало ясно: это на самом деле письмо. Невинное письмо от брата к сестре… и ничего более. Тем временем призванные на службу союзники Наполеона — португальцы и испанцы — тоже начали охоту за посланием. Они знали, что в момент смерти Неда бумаги находились при нем. Потом они поняли, что донесение удалось переправить в Англию. Но похоже, в конногвардейском полку у них есть тайный агент. Он проинформировал своих хозяев, что произошла путаница. И тогда, — улыбка Аласдэра сделалась насмешливой, — вопрос встал так: кто первый? Началась охотничья гонка. Время, как ты понимаешь, имело первостепенное значение. В марте, когда Веллингтон начнет кампанию, информация потеряет для Наполеона всякую ценность. Противнику надо знать о передвижении войск, прежде чем они совершатся.

Эмма кивнула: то, что рассказывал Аласдэр, звучало разумно.

— Но почему начальники Неда прямо не спросили меня? — поинтересовалась девушка с присущим ей прагматизмом. Опекун вздохнул.

— Еще один хороший вопрос. Решили, если ты узнаешь тайну, то можешь случайно выдать не тому, кому надо.

— Я умею хранить секреты! — возмущенно воскликнула Эмма.

— Решили, что в определенных обстоятельствах тебе это не удастся. — Аласдэр проговорил это очень осторожно и внимательно посмотрел на Эмму. Наконец девушка начала кое-что понимать.

— Ты хочешь сказать… что кто-то мог попытаться заставить меня признаться?

— Угу. — Он сложил на груди руки, но глаз с ее лица не сводил. — Ты выучила стихотворение?

— Конечно, — кивнула Эмма. — Читала его бесчисленное количество раз. Пыталась понять, что оно значит.

— Продекламируй.

Девушка нахмурилась, но послушалась и без колебаний продекламировала бессмысленное стихотворение Неда.

Аласдэр внимательно слушал, а когда она закончила, объяснил:

— Вот видишь, Эмма, донесение Неда у тебя в голове. Если бы враги тебя захватили, им бы не потребовалось разыскивать пакет.

— Как мерзко! — выдавила из себя девушка. — Но теперь все в порядке. Ты отдашь донесение кому следует, и все уладится.

— Хорошо, если так.

— А разве не так?

— Нет. — Молодой человек покачал головой. — И поэтому в последующие недели я буду, как тень, следовать везде за тобой. Опасность минует, когда откроется кампания. А Веллингтон, если позволит погода, намерен начать ее в середине марта. До того момента ты подвергаешься риску. Так что считай меня кем-то вроде телохранителя.