– Да? Слушаю вас.

– Нет, боюсь, мне ничего не известно.

Нуньес посмотрела на меня, прищурившись.

– Надеюсь, вы понимаете, миссис Кристи, что мне не нравится, когда со мной хитрят и делают из меня дурака, – сказал он, подойдя ко мне. – В современной детективной литературе принято высмеивать полицию. Мы все… – как это по-английски? – а, да, неотесанные чурбаны. Совершенно безмозглые существа, непригодные к детективной работе. Положительный герой – это сыщик-любитель или в крайнем случае полицейский в отставке. Но позвольте заметить, что в реальном мире любитель не добьется ровным счетом ничего. – Он стоял так близко, что я чувствовала его дыхание. – Если у вас есть талант писать об убийствах, это не значит, что он с таким же успехом проявится вне уютного мирка детективного романа.

Я задумалась: что ему известно обо мне? Может быть, он догадывается о моем тайном сотрудничестве с Дэвисоном? Откуда у меня это нежелание рассказывать ему об увиденном в номере Дейзи Винниат?

– Так вы ничего не хотите сказать?

Я покачала головой.

– Тогда как вы объясните тот факт, что есть свидетель, который видел, как вы выходили из номера миссис Винниат вечером в субботу, в начале двенадцатого?

– Очевидно, свидетель ошибся, – ответила я, стараясь не нервничать и продолжая упорствовать в своем блефе.

– Ошибся?

– Ну да. В «Таоро», я думаю, проживает немало женщин примерно моего возраста, издали похожих на меня.

– Вы так полагаете?

– Не могу предложить никакого другого объяснения.

– Не можете?

– Нет. Сожалею, инспектор, но тот, кто якобы видел меня, очевидно, спутал меня с другой женщиной.

Нуньес смотрел на меня непримиримым ледяным взглядом:

– Это все, что вы можете сказать по этому делу?

– Да. Но я хочу сообщить вам о том, что видела этой ночью. Я ночевала в доме Джерарда Гренвилла, и…

– А о таинственном мистере Блейке вам нечего сообщить? – прервал меня Нуньес. – Или он исчез с концами? Вы, случайно, не получали вестей от него?

– Нет, никаких, – ответила я на этот раз правдиво. – Итак, я была в доме Гренвилла, и…

Нуньес отвернулся, подошел к письменному столу и обратился к помощнику с холеными усами, стоявшему в углу:

– Борхес, проводите, пожалуйста, миссис Кристи в коридор.

– Но как вы не понимаете? Я…

– Пожалуйста, больше ни слова, миссис Кристи. До свидания.

Я почувствовала легкое прикосновение к руке. Борхес указал на дверь. Оставалось только подчиниться.

В дверях я обернулась.

– Я могу прийти к вам для беседы в другой раз? – спросила я.

– Только если захотите сказать правду о жемчужном ожерелье, – ответил Нуньес, не поднимая головы от стола. – Меня не интересует, что еще вы хотите сказать.

«Неотесанный чурбан! – думала я, раздраженно шагая по коридору. – Неудивительно, что расследование смерти Винниата не продвигается. Он будто намеренно не хочет замечать очевидного».

– Ну как, все в порядке? – спросила разливавшая чай Карло, когда я вошла в номер. – Как он воспринял известие?

– Этот клоун не пожелал выслушать меня, – проворчала я.

О том, что именно хотел услышать Нуньес, я не могла ей сказать.

– Может, это и к лучшему, – отозвалась Карло. – Чай будешь?

– Да, налей, пожалуйста. Как это может быть к лучшему, когда бедная девушка живет с отцом, вытворяющим немыслимые вещи?

– У инспектора, наверно, хватает забот с расследованием смерти Винниата.

– Тут ты, как всегда, права, – сказала я, беря у Карло чашку. – Что они действительно умеют здесь, так это заваривать чай. В кипятке, из качественных листьев – не то что кое-где на континенте.

– Да, где подают неизвестно что вместо напитка, который мы привыкли называть чаем, – сказала Карло. – Между прочим, я ведь не сообщила тебе плохую новость о миссис Винниат.

– Что за новость? – спросила я, зная ответ.

– Ты представляешь, в субботу, в тот самый день, когда ей сообщили об убийстве мужа, кто-то забрался к ней в номер и украл нитку чрезвычайно ценного жемчуга!

– Поразительная бесчувственность!

– Очевидно, вор воспользовался тем, что миссис Винниат крепко спала, приняв снотворное. Говорят, инспектор разыскивает некую пару, мужчину и женщину, которые специализируются на краже драгоценностей. Они останавливаются в шикарных отелях и обчищают постояльцев. Это известие взбудоражило всех женщин. Инспектор не говорил с тобой об этом?

– Нет, – соврала я.

– Странно, – заметила Карло. – Но жаль, что ты не слышала миссис Брендел. Она опять оседлала своего конька.

– Нисколько не сомневаюсь. Послушай, Карло, ты не встречала здесь кого-нибудь, кто говорит по-испански и кому можно доверять?

– Мисс Харт вроде бы говорит по-испански.

Однако мысль о Хелен Харт с дерзким взглядом ярких голубых глаз и вызывающими манерами не вдохновила меня.

– Нет, вряд ли она подойдет. Нужен кто-нибудь вне круга наших знакомых.

Карло с подозрением посмотрела на меня:

– А зачем тебе человек с испанским языком?

– Нужно кое-что перевести. Естественно, за деньги.

– Что перевести? Это не имеет отношения к происходящим здесь событиям, а?

Нужно было срочно придумать что-нибудь и сбить Карло со следа.

– Разумеется, не имеет. Я следую твоему совету и не вмешиваюсь в эти дела. Просто у меня родилась идея небольшого рассказа. – С тех пор как мы приехали на остров, в глубине моего сознания действительно вызревал замысел рассказа. – Я хочу написать о том, как несколько лет назад у пляжа Мартианес утонул человек и какое это оказало воздействие на его близких. Я подумала, что необходимой мне информацией владеют в первую очередь местные жители, а из них не все знают английский.

Ответ, похоже, удовлетворил Карло. Все это и вправду могло послужить фундаментом для рассказа, создающего соответствующую атмосферу. Я представляла себе женщину, которая живет в доме недалеко от гостиницы Ла-Пас и носит черные одежды вдовы. Она стоит на краю утеса над бушующими морскими волнами и думает, не броситься ли в воду.

– Мадам Жиру говорит по-испански, и, по-моему, довольно бегло.

А вот эта женщина, так хорошо относившаяся к моей дочери, как раз то, что надо.

– Замечательно, – сказала я, взяв Карло за руку. – Не знаю, что бы я без тебя делала.

Карло пошла разыскивать гувернантку Реймонда. Через несколько минут мадам Жиру подошла ко мне на террасе. Мы сели в саду, где теплый бриз шевелил листья пальм, шепотом повторяя наш разговор. Какое-то время мы говорили по-французски о детях, о недоразумении с плюшевыми медведями, об отеле, вулкане и климате, а затем я перешла на английский язык.