Мекке нужен был новый шариф. Мухаммед Али вспомнил про Абд аль-Мутталиба – сына Талиба, который с 1813 года проживал в Салониках. Мекканцы согласились с этой кандидатурой. Абд аль-Мутталиб немедленно воцарился в Городе Аллаха. Но потом наместник Египта передумал. Он сделал ставку на Абд аль-Муина ибн Ауна – племянника Талиба, который поддержал османов в борьбе с ваххабитами. В 1828 году Ибн Аун официально сменил Абд аль-Мутталиба на мекканском престоле. В течение следующих 30 лет оба родственника Талиба делили власть. Каждый из них трижды становился шарифом.

Ибн Аун зарекомендовал себя достойным правителем. Он был умен, вежлив и обаятелен. Новый шариф носил яркую одежду, огромные белые тюрбаны, муслиновые рубашки и расшитые шаровары. Однако, за приятной внешностью скрывался хитрый и жестокий человек. Ибн Аун хотел самостоятельно править Меккой и избавиться от египетского влияния. Поэтому он начал заключать союзы с хиджазскими бедуинами, в первую очередь – с Бану Харб. Но махафиз заподозрил неладное, и в 1836 году Мухаммед Али вызвал Ибн Ауна в Каир. Мекка осталась без шарифа на четыре года.

В 1840 году шариф вернулся в Город Аллаха. Благодаря дипломатическому таланту он убедил Мухаммеда Али в своей преданности. Но формально Мекка по-прежнему находилась под османским контролем.

Второе правление Ибн Ауна длилось 12 лет. За это время Порта заметно ослабла. Российский царь Николай I назвал ее «больным человеком Европы». Западные державы заигрывали с Османской империей, что в конечном счете привело к Крымской войне 1853–1856 годов. Шарифу выпал шанс реализовать свои планы. На этой почве Ибн Аун вступил в конфликт с губернатором Джидды – Османом Нури-пашой.

Нури-паша был другом Мухаммеда Али и любимцем султана Абдул-Меджида I. Он приобрел административный опыт в Медине, а военный опыт – в кампаниях против ваххабитов. Последние не сдавались: в 1818 году, сразу после разгрома Дирийского эмирата, они основали эмират Неджд (Второе Саудовское государство) со столицей в городе Эр-Рияд. Ваххабиты все еще угрожали Аравии, и Нури-паша успешно с ними боролся. Словом, губернатор Джидды обладал гораздо большими ресурсами и авторитетом, чем шариф Ибн Аун.

Позицию Нури-паши можно выразить известной фразой: «Мы не ведем переговоры с террористами». Османский губернатор отказался платить бедуинам за то, чтобы они не грабили паломников. Первым взбунтовалось Вану Харб. В знак протеста харбы напали на небольшой османский гарнизон около Медины.

Паша действовал в соответствии с дипломатическими традициями Порты. Он пригласил Ибн Руми (вождя Вану Харб) на роскошный ужин – якобы для того, чтобы обсудить ситуацию. Шейха торжественно встретили и проводили в шатер Нури-паши, В разгар пиршества губернатор извинился и вышел. Османские солдаты моментально перерезали веревки, и шатер накрыл Ибн Руми и его свиту. Лидеры ваххабитов попали в ловушку, словно рыба – в сети. Началась резня. Головы шейха и его приближенных были отправлены в Мекку.

Именно в то время Ибн Аун налаживал связи с Бану Харб. Действия Нури-паши серьезно повредили престижу тарифа среди бедуинов. Между Нури-пашой и Ибн Ауном разгорелся открытый конфликт. В августе 1852 года губернатор получил султанский приказ об аресте тарифа. Силы были неравны, и Ибн Аун спокойно капитулировал. Мекканский трон опять перешел к Абд аль-Мутталибу. На тот момент ему исполнилось уже 60 лет.

Второй срок Абд аль-Мутталиба совпал с одним из самых интересных периодов в истории Мекки. В 1770-1860-х годах западные государства отменяли рабство, освобождали крепостных крестьян и провозглашали права человека. Появились первые базовые документы в этой сфере – Декларация независимости США (1776) и французская Декларация прав человека (1789). Османская империя не хотела отставать от Запада. Султаны Махмуд II и Абдул-Меджид I издали фирманы против работорговли в 1830 году, 1836 году и 1854 году.

Однако в Мекке рабство было частью естественного порядка. Оно являлось неотъемлемым элементом городской экономики. Чернокожих невольников использовали в качестве телохранителей, детей – в качестве домашней прислуги. Женщины становились наложницами, В некоторых коранических сурах говорится о допустимости рабовладения (например, 33:50), Поэтому мекканцы верили, что оно разрешено Аллахом и пророком Мухаммедом, Горожан шокировало само предложение об освобождении невольников. По их логике, если рабство упоминается в Коране, который вечен, значит, и само рабство вечно.

В 1854 году после очередного фирмана Мекка восстала. Улемы призывали мусульман противостоять нарушению Закона Божьего. Местные жители избивали османов. Даже османские солдаты не могли спокойно передвигаться по городу. Абд аль-Мутталиб безуспешно пытался навести порядок. Он хотел обратиться в Стамбул, но потом сообразил, что в разгар Крымской войны ему никто не поможет. Тогда шариф вывел на улицы свою армию. Османы подумали, что Абд аль-Мутталиб будет с ними сражаться. Все объяснения и оправдания оказались бесполезными. Через несколько недель Абд аль-Мутталиб вернулся в Салоники, а Ибн Аун – в шарифскую резиденцию.

Ибн Аун тоже не смог успокоить сограждан. Мекканцы отказались упоминать имя султана в хутбе. Османы по-прежнему чувствовали себя небезопасно.

В марте 1858 года 90-летний шариф скончался. Бразды правления принял его сын Абдулла. Но времена изменились. Англичане и французы построили консульства в Джидде, и Абдулле приходилось вести дела с европейцами, В Мекке появился телеграф – а значит, и связь с остальным миром. Кроме того, в 1869 году состоялось открытие

Суэцкого канала, который соединил Красное и Средиземное моря. Если раньше османским войскам требовались месяцы, чтобы добраться до Хиджаза через пустыню, то теперь они быстро приплывали в Джидду из Египта.

Безусловно, глобальные тенденции сказывались на Мекке. Ее социальный состав значительно изменился. Почти 20 % населения являлись выходцами из Гуджарата, Пенджаба, Биджапура, Кашмира, Декана и иных индийских регионов. Большинство хаджи также прибывало из Индии – по морю через Джидду. Мекканцы пренебрежительно называли индийцев «хинди». Однако экономика Мекки держалась на поставках с полуострова Индостан. Ежегодно корабли хинди привозили в Хиджаз рабочих, паломников, а также серебро, текстиль, специи, рис и десятки других товаров. Таким образом, во второй половине XVIII века финансовое благополучие мекканцев почти полностью зависело от индийских мусульман.

История индо-мекканских отношений начинается довольно скверно. В 1526 году падишах Бабур (1483–1530) основал на Индийском субконтиненте империю Великих Моголов. В отличие от Аббасидов и Османов, Бабуриды не отправляли в Мекку фантастические сокровища, не организовывали паломнические караваны и никогда не помогали тарифам. До конца XVIII века индийских хаджи было мало, особенно по сравнению с египетскими, сирийскими и турецкими пилигримами. Это объяснялось тем, что мусульмане-хинди не считали хадж обязательным по политическим причинам. Действительно, можно было попасть из Индии в Мекку только по морю, где преобладали португальцы, или по суше через шиитскую Персию.