— Братоубийце? После подписанного признания??? — Дирк вновь весело рассмеялся, — Это вряд ли.

Джер только неопределенно плечами передернул и перевел взгляд на меня.

— Твоя очередь выполнять условия договора, — прохрипел старший Ансгар на полтона ниже, прожигая меня взглядом.

— Забирай, — Дирк небрежно махнул рукой, и охранники разом отпустили меня, сделав шаг назад.

— Иди сюда, Мару, — ровным голосом позвал старший Ансгар, и я пулей сорвалась с места к нему. Обняла крепко, утыкаясь в шею, жадно вдыхая родной запах. Всхлипнула, не веря, что все сейчас кончится.

— Видишь дверь справа в цвет стены? — зашептал Джер мне на ухо, — Иди сейчас туда, быстро.

— А ты? — тихо спросила.

— Мы еще не закончили, — едва слышно ответил Джер, — Не бойся. Все под контролем.

Я кивнула и, нехотя отстранившись от волка, пошла к нужной двери. Но, не успела дотронуться до неприметной ручки, как дверь распахнулась сама, и на пороге появился Рабан Ансгар. Я застыла как вкопанная, хлопая глазами, на что старший Ансгар пренебрежительно хмыкнул и буквально силой втащил меня в дверной проем.

— Здесь жди, не высовывайся, — бросил мне через плечо, заходя в кабинет и захлопывая дверь перед самым моим носом.

Джер проследил за тем, как Мару покинула комнату, и только тут смог выдохнуть. Там его люди. Ей не грозит больше ничего. Дирк- идиот. Не проверил все выходы. На что и было рассчитано. Дверь вела в ванную комнату, но та была проходной, и в чулане скрывалась еще одна, потайная, ведущая черную лестницу. Все-таки быть старшим нотариусом планеты не всегда безопасный и часто неблагодарный труд. Старина Фебус, давний друг отца, позволил им буквально забить бойцами весь черных ход. Волков вокруг много. Учуять не своих сложно. Дирк попался. Надо было раньше гаденыша прибить. Отец хотел сразу. Без этих чертовых бумаг. Вот только Марру… Джер не мог так рисковать.

Он перевел на ошарашенного брата недобрый взгляд и расплылся в еще одной хищной улыбке. Плохо одно. Он подписал неприкосновенность Дирка. Ну и плевать. Посмотрит, как мстит батя. Тот даже ожил от такой перспективы. Нет ничего более целебного для волка, чем ярость. Пусть даже на своего собственного ребенка.

— Отец? — пискнул Дирк, медленно поднимаясь с кресла, невольно пятясь от приближающегося к нему старика, — Но…Как ты…?

— Щенок, сссученышшш, — Рабан начал медленно трансформироваться, ломаясь, покрываясь седой шерстью, — Ты- жалкое отродье…Против сссстаииии? Рррастерзаююууу….

Дирк зарычал, скалясь, в ответ, но пятиться не перестал. Джер вцепился в подлокотники кресла, жадно наблюдая за ними. Батя хоть и старый, но истинный прайм. Дирку с ним не справиться.

— Отец, подумай…Подумай! — залепетал младший, отступив еще на шаг и упершись спиной в стену, — Астора нет, Джер отрекся. Кому достанется клан, кому? Подумай! Я все объясню! Это недоразумение. Джер врет! Прошуу!

— Внуку достанется, — фыркнул Рабан, одежда на нем затрещала, не выдерживая, — Земная сучка скорррро рррродит. А тыыыы…Прредатель… Дурррная кррроооовь….

И Рабан завыл на последнем изломе, окончательно оборачиваясь огромным седым волком. Зарычал дико, сверкнув желтыми глазами, и резко прыгнул на вжавшегося в стену сына. Дирк только руки успел поднять, защищаясь, но это не помогло. Истошный вопль, рык, переходящий в жалобный скулеж, и тишина. Рабан повернул окровавленную морду к единственному оставшемуся сыну. Джер сам не заметил, как наполовину тоже трансформировался, глубоко всаживая когти в ни в чем не повинные подлокотники. Внутри клокотало все. Удовлетворение от мести, восхищение силой отца и животное преклонение перед ним, как перед сильнейшим. И еще жалость. Где-то на задворках сознания плескалась человеческая жалость к младшему брату. Он наверно не в себе был давно. Они просто не замечали, не хотели видеть. Эгоистичные, каждый сконцентрирован только на себе. Возможно Дирку можно было помочь. Можно… Но не вернуть теперь ничего. И Астора с семьей тоже не вернуть.

Тем времен Рабан вновь принял человеческий облик. Медленно подошел к застывшему в кресле сыну, вытирая рукавом кровь с лица.

— Давай просто порвем эти чертовы договоры, не узнает никто, — прохрипел тихо, — Фебус будет молчать. Да, Фебус?

Нотариус утвердительно кивнул. Но Джер, смотря перед собой, медленно покачал головой.

— Нет, отец. Я уже отрекся. Я буду знать. И ты будешь знать. Этого достаточно. Не хочу постоянно думать о том, что есть тайна, способная все поставить под угрозу.

Перевел взгляд на хмурящегося Рабана.

— Порвем только признание в убийстве Астора. Я не собираюсь отвечать за чужие грехи. Остальное уже решено.

— Но… — Рабан растерянно развел руками, — Кому тогда это все? Кому? У меня три сына было. Три наследника, а за неделю не осталось ни одного. Я знаю, ты никогда не стремился стать главным, хотя мог бы, если захотел. Тебя бы признали. Но теперь, Джер! У тебя выбора нет!

— Есть, — возразил Джервалф, вставая, — Ты сам сказал. Землянка скоро родит. Отпишешь внуку.

— А ты позволишь ей родить? Ты же не хотел, — вопросительно изогнул бровь Рабан.

— Скорее она не позволит мне избавиться от ребенка, — пробормотал Джер, — Так что ее благодари, не меня.

Джервалф устало потер лицо, только сейчас до конца осознавая, что это правда, и им придется пережить эти чертовы роды. Они должны пережить. Направился к двери, за которой скрылась Мару. Его вдруг стало штормить от нахлынувшей усталости. Больше суток не спал. Не мог.

Ее запах. Джер чувствовал его даже сквозь стену. Он сладким маревом разливался внутри, туманя сознание. Тело напряглось, словно готовясь к прыжку. Волк заметался в груди, ласково поскуливая. Трепет. Самое точное наверно слово. Рванул дверь на себя, пара шагов, и она уже обвивает его, словно лиана дерево. Утыкается носом в грудь, отчего сквозь рубашку к коже пробивается ее жаркое влажное дыхание. Джер грубо сдавливает пару в своих объятиях. Наверно ей больно даже, но Мару молчит, не сопротивляется. Лишь рассеянно водит пальчиками по плечам и спине.

— Хочу домой, — шепчет едва слышно, — И тебя хочу, Ансгар.

Джеру становится жарко от этих простых слов. Он тоже хочет. Только сначала хорошенько пройдется по ней мочалкой, сдирая запах чертового братца, бесстыдно вплетающийся в ее аромат.

Мимо проходит отец и кидает на них, обнимающихся, пронзительный взгляд.

— Чтобы доносила, поняла? — рубит резко, сверля Мару желтыми глазами.

Девушка только кивает смущенно и прячет лицо на груди своего волка.

Как только я оказываюсь в объятиях Джера, откат накрывает меня. Практически раздавливает собой. Напряжение последних суток лавиной ухает вниз, заставляя лужицей растечься перед волком. Ноги, руки крупно дрожат, мысли путаются, на глазах выступает влага. Все, что я могу, это — дышать. Втягивать глубоко в себя его запах. Мое безопасное место. Темное и теплое. Я прикрываю глаза. Мне кажется, что мы вместе были всегда. Жизнь до Джера воспринимается сном, пустым и глупым. Просто трамплином к сегодняшнему дню, к этому мгновению. Я слышу, как у самого моего уха гулко бьется его сильное сердце. Так уверенно, будто и мою кровь разгоняет. Бьется для нас двоих.