– Это было когда?

– Вот седьмого ноября мы узнали об этой истории именно в тот самый день. Конечно, изображение неважное, но на самом деле есть что-то общее… Высокий, худой, крупные черты лица, глаза, взгляд… Да, что-то было общее.

– И что с этим парнем? Как его звали?

– Она не назвала его имя. Сказала, что ей стыдно. Рассказала, что у нее появился сначала один любовник, которому этот парень мешал своими визитами и назойливостью, потом другой… С одной стороны, она была благодарна ему, что он вытащил ее из депрессии, но с другой – он становился ей в тягость. А тут еще пришла его мать и попросила, чтобы Лиля аккуратно так, осторожно бросила его, чтобы, с одной стороны, дать ему понять, что она не хочет видеть его, но с другой стороны – чтобы он как бы сам бросил ее, узнав о ней что-то нехорошее… Но не в этом дело. Да, она поступила так, как просила мать, разорвала с ним отношения, как она говорит, не травмировав его. И все как бы закончилось. Но тут вдруг он возвращается и набрасывается на нее… Дело в том, что до этого момента они общались исключительно платонически, ни прикосновений, ни поцелуев, конечно. Он же нездоров! Шизофреник! А тут со словами типа: «Я знаю, я должен был быть более решительным, я же мужчина!» он набрасывается на нее, валит на кровать… Он не знал, что в квартире еще две женщины… Валентина и Тамара…

– Валентина?

– Да нет, вы не подумайте, это другая Валентина. Как-то так случилось, что мы с девчонками насчитали трех женщин – помощниц по хозяйству с этим именем! Так вот. Валентина и Тамара. Повариха и служанка. Они услышали крики и вбежали в спальню очень даже вовремя, когда этот парень уже повалил ее на кровать и начал задирать ей платье… – Светлана плеснула себе еще ликеру. – Лиля рассказывала, что после того, как этого типа выкинули из квартиры, она долго отмывалась от его запаха… Он был какой-то грязный, неприятно пахнущий… Ее прямо тошнило от одного воспоминания. Ну и мы, конечно, тоже стали возмущаться, сказали ей, что она полная дура, раз допустила его вообще к себе, впустила в свою квартиру. И что хорошо, что дома были эти женщины, иначе он был ее изнасиловал…

Светлана вдруг замерла, уставилась на Глафиру. Взгляды их встретились.

– Да, я поняла, – быстро, глотая слова, начала Глафира, – он не сделал это, его прервали, оскорбили, унизили, выкинули, как вы говорите, из квартиры…

– Я же и вспомнила о нем, когда сказала, что он не был импотентом. Его прервали, как бы это половчее сказать… Он давно страдал, сгорал от страсти, от желания, ходил к ней и мечтал только об одном, а тут… Такое унижение.

– Вы сказали, что он читал стихи… Или писал их?

– И то и другое.

– Вот. Поэтическая натура, отягощенная психическим недугом. Неудовлетворенное желание. Унижение.

– Боже… – вдруг прошептала Светлана и закрыла лицо ладонями. – Одна деталь… Понимаете, когда она рассказывала о нем, то у нее было такое лицо… Выражение брезгливости просто не сходило с него. Она постоянно словно отряхивалась от него, невидимого… Еще сказала, что куда это он, со своим свиным рылом в калашный ряд… Понимаете?

– Да уж чего тут не понять. Я так поняла, что она морально его просто растоптала, так?

– Да… Одна деталь… Понимаете, день был тихий, безветренный… И вдруг внезапно хлопнула дверь, входная. Очень громко. Мы даже вздрогнули. А Валентина в это время вносила в комнату гуся… Так она его чуть не уронила!

– Думаете…

– Двери мы не запирали, это точно! Это же не центр города, а так, село, пусть и престижное и застроенное богатенькими Буратино… Охраны, понятное дело, никакой. Праздник, все сытые, пьяные, довольные! Да и калитка была тоже не заперта, ворота только прикрыты, чтобы посторонние собаки не заходили…

– Значит, он, этот парень-поэт, мог запросто войти в дом и все услышать?

– В принципе, такое возможно. К тому же он многое знал о Лиле, о том, что она время от времени бывает у Любы в Михайлово.

– Но если предположить, что тогда, седьмого ноября, у Гороховой в доме был он, этот ненормальный, то его дальнейшие поступки можно определенно назвать мотивированными! И, исходя из этого, срочно предупредить остальных ваших подруг об опасности. Получается, что он все это время пытается доказать самому себе, а может, и Лиле, что он своим свиным рылом способен не только залезть в «калашный» ряд… Если на самом деле допустить, что ему удалось подслушать ваш разговор, вернее, рассказ Лили о том, как он ей противен и что он, бедный, жалкий и больной, не способный ни на что, не имеет права даже дотронуться до таких женщин, как вы – красивых, чистых, богатых, холеных, красящих губы дорогой яркой помадой и пахнущих духами, носящих драгоценные меха и брильянты, – то все вы, дразнящие его сексуальный аппетит и только самим себе, по его мнению, кажущиеся недосягаемые для него, – целый букет потенциальных жертв. И чтобы доказать Лиле, что он, как и любой другой мужчина, может овладеть такой женщиной, он выбирает себе первую жертву, и ею становится Люба Горохова… Хозяйка этого дома…

– Да, все правильно и логично. Но ведь вслед за Любой идет тщательно спланированное изнасилование Ольги, женщины куда более скромной, работающей, и все такое, словом, не вписывающейся в наш уровень жизни.

– В том-то и дело, что тщательно спланированное! – воскликнула с горечью Глафира. – Ведь Ольгу усыпили… А для того, чтобы это проделать, надо было выкрасть как минимум у ее соседки ключи, проникнуть в квартиру ночью, изнасиловать… Зачем? Не понимаю…

– Если бы не Ольга, то следом шла бы Ирина Аленькая… А после нее – кто-нибудь из нас…

– Вы звонили кому-нибудь из своих подруг? – Глафира замотала головой, пытаясь придать своим мыслям стройность.

– Ну да! Говорю же! Позвонила Кате Ратмановой. Она трубку не берет уже два дня как. С Верочкой Дмитриевой мы разговаривали еще сегодня утром, Наташа Охотникова… Я ей еще не звонила, зато разговаривала со Светланой Борисовой, ее подругой, и та сказала, что Ната хандрит… Но, во всяком случае, жива и здорова.

Глафира быстренько пометила у себя в блокноте:

«Катя Ратманова. Вера Дмитриева. Наташа Охотникова. Светлана Борисова. Лиля…»

– Как фамилия Лили?

– Самарцева.

– «…Лиля Самарцева». Так, все заново, я продиктую, а вы скажете, никого не упустила:

1. Любовь Горохова

2. Ирина Аленькая

3. Катя Ратманова

4. Вера Дмитриева

5. Наташа Охотникова

6. Светлана Борисова

7. Лиля Самарцева

8. Светлана Баксанова

9. Ольга Болотникова

Двоих зачеркиваю, их нет в живых. Олю Болотникову подчеркну – на нее нападали, но оставили в живых. А теперь, Света, пожалуйста, сообщите мне номера телефонов и адреса всех женщин из этого списка, кроме, понятное дело, Ольги. Я отлично знаю, где она живет. И вообще, я ее подруга…