Директор постучал по столу крепким прокуренным ногтем. Всеобернулись.

– Погодите бушевать, Лев Поликарпович, –примирительно сказал академик. – Никто никого в Сибирь пока не ссылает, мыпросто все вместе раздумываем над ситуацией. И если я правильно схватываю вашумысль, вы желаете нам сообщить, что действия Крайчика никакого враждебного иликорыстного умысла не содержали?

– Никакого! – Профессор твердо выставилподбородок. – И вообще ничего, за что следовало его бросать на пол,заковывать в наручники и топтать сапогами!

– Что ж вы так, Иван Степанович? – улыбаясь однимиглазами, спросил академик. – Сразу в наручники и сапогами топтать?..

Иван только вздохнул – неслышно и незаметно. Старая песня.Опричники, сатрапы, гестаповцы. Между прочим, на атомных станциях самый последнийохранник доподлинно знает, где и какие кнопки надо нажать, чтобы устроитьреактору эвтаназию.[41] Пока научные экспериментаторы его добуйного помешательства не довели. Если бы тогда у Марины в лаборатории такой«опричник» стоял… Успел бы, может, отреагировать…

Между тем Кадлец безошибочно уловил общее направление ветра.

– Вот именно, Валентин Евгеньевич! Очень верно подмечено.Я как раз собирался особо поговорить о наших охранниках. Да, они пресеклипопытку похи… выноса оборудования. Но ведь Крайчик, по сути, уже миновалпроходную! То есть налицо потеря бдительности у ваших, Иван Степанович,подчинённых. Если бы не счастливая случайность…

Скудин поневоле вспомнил фразу своего собственного шефа,высказанную очень давно и совсем по другому поводу. «Фитиль готов. Ищут жопу…»

– А кроме того, Валентин Евгеньевич, я много раз ужевам докладывал и, не обессудьте, ещё раз повторю: лично мне непонятно, почему всамом захудалом провинциальном аэропорту есть и просвечивание, и рамка, иручные металлоискатели… и специально натасканные служебные собаки! А у наспроходная, как… как на фабрике мягкой игрушки! Я не спорю, и без соответствующегооборудования можно поддерживать порядок, но только если этим занимаютсяпо-настоящему компетентные люди… Преданные Родине и своему делу…

Кудеяр вспомнил вершины гор, затянутые промозглым туманом.Рослые деревья, о чью древесину тупится стальной нож, их широкие перистыелистья, размеренно капающие влагой… Окровавленные столбы на поляне и проволока,впившаяся в голые беспомощные тела… «Эники-беники ели вареники…» Укажи,считалочка, – на кого?..

– …Таким образом, действия личного состава, ИванСтепанович, к моему великому сожалению, никакой критики не выдерживают. Вашилюди заслуживают сурового взыскания, а может быть, следует подумать и окадровых мероприятиях… Иван Степанович, вы согласны?

Скудин повернулся на стуле и улыбнулся ему. Ласково так,доверительно улыбнулся. Очень уж он не любил, когда кого-то привязывали кстолбам. Он поинтересовался со всей солдатской прямотой:

– А ху-ху не хо-хо?..

Кадлец был настолько уверен, что найдёт в нём союзника, чтона мгновение обалдело умолк. Ему было даже не до скудинской грубости – все, вконце концов, мужики, все ценители настоящего русского слова. Пока онсоображал, на кого бы ещё перевести стрелки и можно ли в случае чего обойтисьдежурным «Запомните, я предупреждал…» – в кабинете послышался смех. Негромкий иочень довольный. Смеялся директор.

– А о чём, собственно, мы с вами здесь спорим? –сказал он, вновь снимая очки и принимаясь их протирать. – Что такогопроизошло? На самом деле молодые сотрудники Льва Поликарпович, подчиняясь моемураспоряжению…

– Негласному, – тотчас подсказал профессор.

– …Подчиняясь моему негласному распоряжению, в целяхпроверки режима имитировали попытку выноса из института ценного оборудования.Для каковой был использован неработоспособный, давно списанный трансформатор.Имитация выноса была выявлена и своевременно пресечена сотрудниками охраны,осуществившими показательное задержание… по ходу которого они проявили нетолько должную бдительность и оперативность, но и гуманизм, достойный сове…российских органов безопасности. Следует отметить разумную инициативузаместителя директора Кадлеца, который, не будучи предупреждён о моёмраспоряжении, действовал по обстоятельствам… Всем всё ясно? Вопросыкакие-нибудь есть?..

…У часового были американские ботинки со стоптаннымиподошвами, смуглый поджарый зад и свирепый затяжной понос. «Вот засранец!..»Уворачиваясь от зловонного потока, Скудин плотно прижался к стене, задержалдыхание, а сверху, сквозь ячейки ржавой, донельзя загаженной решетки всё непрекращался мерзкий водопад – под удовлетворённое кряхтенье и оглушительныезвуки ветров.

– Интересно, чем их тут кормят? – ЛейтенантКапустин отвернул лицо от тучи брызг и, не удержавшись, сплюнул. – Аможет, прав Гашек и всё в мире дерьмо? Вы как думаете. Пал Андреич?

Говорил он тихо, задыхаясь, мешали сломанные рёбра.

– Немцы утверждают – всё, кроме мочи… – Третийобитатель ямы, военный советник по кличке Капитан Кольцов, невесело усмехнулсяи сбил щелчком наглую мокрицу, выбравшуюся с поверхности жижи ему нащеку. – Это разве говно? Вот в больших кабинетах нахлебаешься, так ужнахлебаешься…

Он был тёзкой «адъютанта его превосходительства» изодноимённого фильма, отсюда и прозвище.

Наконец часовой иссяк, выпустил напоследок реактивный звук,и в яме настала тишина, лишь напоминала о себе гнусная капель с решётки, тихоплескалась, доходя до плеч, зловонная жижа и по-прежнему гудели тучи свирепых,жалящих до крови насекомых.

– Ты, Борька, слушай да жизни учись… – Скудинпопробовал шевельнуть правой рукой и сразу закусил губу, чтобы невзвыть. – Я когда новобранцем был, у нас байку рассказывали… Засекли,значит, солдатика одного, который чужие посылки, чьими-то мамами собранные,потрошил. Ну и… подпилили в сортире одно очко, а сами, как увидели, что онидёт, все остальные быстренько заняли. Он и провалился. Народ тут же дёру… Часадва он там барахтался и орал. Наконец вытащили… Так что ты думаешь? Не спасли.

– Ожоги? – Спросил Павел Андреевич.

– Они самые. То есть нам грех жаловаться. Ялта. Чёрноеморе…

– «Самое синее в мире…» – шёпотом запел Кольцов. Иван иБорис подтянули – тоже шёпотом, но от души. То-то часовые, наверное,удивлялись.

У Скудина была перебита ключица. С позволения сказать,удачно: без разных там оскольчатых обломков, проткнутых лёгких, порванныхартерий. Другим повезло меньше. У Бориса Капустина были сломаны рёбра и отбитонутро. Капитану Кольцову, помимо контузии, в хлам располосовало плечо и левующёку – ещё денёк-другой в этой говённой яме, и гангрены не миновать. Остальныммиротворцам, летевшим с ними в патрульном вертолёте, не повезло вообще, ихизуродованные трупы, оставшиеся в густом лесу неподалеку от бирманского городкаМа Сай, теперь обгладывало зверьё. Хотя… если подумать, то вместо нормальноговезения-невезения здесь получалась сплошная теория относительности. Такие всёдела, что умереть или остаться в живых – ещё неизвестно, что лучше. ГосподинКхун Са – тот желтомордый, чьи люди их сперва сбили, потом подобрали и в итогесунули в эту дыру, – был самым, по непроверенным данным, богатым и влиятельнымнаркобароном знаменитого «Золотого треугольника». Владельцем… хорошо бызаводов, газет, пароходов, так нет же – необъятных опиумных плантаций и личнойармии в пятнадцать тысяч штыков. С такой оравой, да сидя в непролазных горах,можно позволить себе перманентную войну против всех. Резвись не хочу –показывай кукиш правительству, таиландским пограничникам, Каренскому[42] национально-объединённому фронту… не говоря уж обамериканцах, известных борцах с чужим наркобизнесом. Головорезы Са чхать хотелии на движение неприсоединения, и на сепаратистские лозунги, и на призывыпревратить Азию в зону мирного процветания. Кто не с нами, тот против нас! Дляначала – в яму с дерьмом, а там видно будет… Собственно, видеть-то особеннонечего: перспектива одна. Смерть. Быстрая или медленная. Тех, кому всё-такиудастся чудом бежать, ждет жесточайшая форма малярии. Форма, излечиваемая лишьделагилом – замечательным средством, которое не имеет сертификата КрасногоКреста, ибо разрушает печень. Увернёшься и от этой кончины – настигнет амёбнаядизентерия, буквально пожирающая кишечник. Прибавить ядовитых змей. Помножитьна мух, кладущих яйца под кожу… а кожные и желудочные заболевания тебя самиразделят. Куда ни кинь, всюду клин.