Она ошеломленно зажмурилась, сердце бешено колотилось о ребра, грозясь вырваться наружу. Но нахальные лучи и не думали гаснуть, обжигая догадкой, мгновенно перешедшей в уверенность.

«Максим! Максим! — пульсировало в душе ликующими вспышками. — С ума сошел! Мы оба сошли с ума! Хорошо, хоть окно детской на другой стороне, — Катя, босая, на цыпочках, не зажигая света, вихрем пронеслась к порогу. Ткнула холодные ступни в калоши. Дрожа от нервного озноба, кое-как накинула на себя куртку и шагнула с крыльца прямо в нетерпеливые пьянящие объятия Максима.

Он подхватил Катю на руки и осторожно, как драгоценную ношу, понес к «японке».

— Где же твои ключицы, — шептал Максим, слегка задыхаясь и уткнувшись Кате в шею, — рыбьи кости какие-то, а не ключицы. А где же ребра? Разве это ребра?

— Максим, ты с ума сошел! Отпусти!

— Ну, нет! Сейчас отнесу тебя в машину и покажу, какие бывают ключицы!

Он положил ее на сиденье, которое тут же откинулось, а может, уже было откинуто. Пахло кожаной обивкой и немного антоновкой.

Катя ощутила, что лежит совсем голая. «Когда исчезла с меня сорочка?» — удивилась она. А Максим уже рядом: его сильное тело слилось с ее в одно целое. Его руки и губы опаляли жарким пламенем до легкого пота, до умопомрачения, до вспухших губ, до исступленного бессвязного шепота.

А потом они лежали, счастливо изможденные. Неугомонный Максим осторожно исследовал губами Катины позвонки, а она в ответ вяло отбрыкивалась.

— Кать, познакомь меня с Соней, — оторвавшись, вдруг попросил он.

Катя замерла. Сердце понеслось бешеным галопом.

— Максим, давай не будем торопиться, — она повернулась и припала к его губам сухим истерзанным ртом.

Он отстранился:

— А я говорю: будем торопиться! Ей еще ко мне привыкнуть надо!

Катя порывисто обняла его, уткнулась ему куда-то под подбородок и заговорила умоляющим шепотом:

— Пойми, пока мне не до этого! До Нового года ремонт ветклиники должен быть закончен! Меня днями нет дома, а вечерами я еле доползаю до кровати. Устаю очень, — она крепко прижалась к Максиму и со стоном вздохнула.

— А хочешь, я тебе помогать буду?! Меня пока на работу врачи не выпускают. Сказали, через месяц. Времени у меня полно, надоело по дому топтаться!

Максим жарко задышал ей в ухо.

У Кати тонко зазвенело в голове и заныло в солнечном сплетении. К такому повороту она оказалось не готова.

— Ты с ума сошел! — заговорила Катя торопливо. — Забыл, что вторая волна коронавируса бушует? Очень тяжело, говорят, болезнь протекает. А у меня на ремонте здания рабочие толпятся! Неизвестно, что они могут тебе подарить! Нет, я сама! — ее голос задрожал.

— Успокойся, — примирительно сказал Максим. Из его груди вырвался вздох разочарования. — Просто я подумал, что мы вместе…

— Нет! — умоляюще прошептала Катя. — Я одна справлюсь, а ты поправляйся. — И она закрыла его рот очередным поцелуем.

***

Катя

16 ноября 2020 года, понедельник

— Соня, ты собралась? — нервно дожевывая бутерброд, поторопила дочку Катя.

Надо же такому случиться, они сегодня проспали! Через двадцать минут в школе занятия начнутся, а Соня все копошится у себя в комнате.

Вчера Катя с Глашкой весь день проторчали в Артемьевске. Наконец строительная бригада закончила ремонт. Мусор строители за собой вынесли, но перед установкой оборудования и мебели требовалось навести окончательную чистоту внутри помещения.

Обращаться в клининговую компанию Катя не стала. Жадность одолела! Решила, что с Глашкой сами справятся. Им привыкать, что ли?!

Вот и драили они полы-потолки-стены с утра до вечера, до мельтешения мушек в глазах и ломоты в суставах!

Назад, в Порецкое, возвратились затемно. Катя заплатила Глашке за ударный труд и высадила возле магазина. Потом заехала к старшим Озеровым за Соней и, наконец, добралась до дома.

Устала так, что даже ужинать не стала. Правда, выпила три кружки горячего душистого чая с пряниками. Уложила Соню и сама, наконец, добрела до кровати и провалилась в омут тяжелого сна.

Максима сегодня не было. Она умоляла его не приезжать к ней часто. Днем ей нужны силы, а после ночных горячечных встреч она не способна ни на что, кроме как сонно клевать носом без единой мысли в голове. А Кате, как можно скорее, нужно закончить ремонт в здании. Через полторы недели назначена комиссия по приемке!

Но Максим упорно приезжал, хотя и не каждую ночь. И Катя неслась к нему на цыпочках в темноте прихожей с закрытыми глазами. Еле успевала схватить с вешалки куртку, ныряла в холодный тамбур, делала шаг на крыльцо и … утопала, захлебывалась в яростной страсти Максима.

А если все же решал не приезжать, то они разговаривали до поздней ночи по телефону. Все разговоры и встречи Максим заканчивал одинаково — просьбой представить его Соне и разрешить ему помогать Кате с ремонтом ветклиники. Но под любым предлогом получал отказ.

Катя

— Соня, выйдешь ты из комнаты, в конце концов?! — прервав размышления, заорала на весь дом Катя. — Уроки сейчас начнутся!

— Но это ты проспала, — у Сони от обиды тряслись губы.

Кате стало стыдно:

— Ладно, не сердись на меня. Ты права, я виновата. Ну что, поехали?

Через минуту Катя вырулила на асфальт Лесного тупика и покатила к школе.

Из головы не шли тоскливые мысли о дочке. Сердце Кати болело. Она целыми днями крутилась как белка в колесе, Соню почти не видела. Им поговорить лишний раз было некогда! Из детей на их Лесном тупике— одна Соня, поиграть и пообщаться ей не с кем.

Одна отдушина в последние недели для дочки — Дема. С его появлением в их доме Соня оживала. Тщательно готовилась к его прибытию, благо, о своем появлении его отец оповещал заранее. В комнате своей прибирала, сама прихорашивалась. Сначала с Демой где-то полчаса занималась Катя. Потом обучение в свои руки брала Соня. Они вместе с Демой просматривали уроки французского в ноутбуке. И в глубине души Катя подозревала, что дочь преуспевает в процессе обучения намного больше нее.

Кирилл Алексеевич вел себя в крайней степени корректно. Ни разу он не пришел с пустыми руками. Во второй приезд он вручил Кате банку элитного дорогущего кофе, коробку коллекционного чая, по пакету печенья и конфет. Самого простого, но очень вкусного развесного печенья областного кондитерского комбината и дорогих шоколадных конфет.

Обычно Кирилл Алексеевич устраивался в уголке дивана в гостиной. Он извинялся, говорил, что ему требуется немного поработать и утыкался в айфон. Пару раз Катя ловила на себе его внимательный, задумчивый взгляд. Она поначалу напрягалась, но никакого мужского интереса в его взглядах не заметила. Просто взгляд гостя, впервые оказавшегося в чужом доме. И больше ничего.