один хрен спалил мои передвижения.

— Жорик, расскажи мне правду, будь человеком. Прошу ведь, чтоб помочь.

Вся абсурдность ситуации начала меня реально бесить. Что за хрень вообще происходит? Если это шутка, то она ни капли не смешная.

— Андрюх, гадом буду не пойму, о чем ты.

Братец открыл рот, собираясь, походу, вывалить на меня новую порцию глупых вопросов, но в этот момент с улицы раздался дядькин голос. Он и до этого раздавался, конечно. Однако, сейчас Виктор обращался непосредственно ко мне.

— Георгий, ну-ка иди сюда!

Вот прям сильно не понравилась его интонация. Я посмотрел на Переростка. Тот стал ещё более взволнованным.

— Мамка на работу ушла с Машкой. А батя задержался. — Пояснил братец, хотя я об этом вообще не спрашивал.

Вздохнул, почесал плечо, потом бок, потом попробовал дотянуться до спины, но ни черта не вышло. Надо идти. Как бы странно не выглядел Андрюха, и какой бы невменяемый бред не звучал в его исполнении, но Виктор, судя по тону, нервничает не меньше Переростка. Я встал на ноги и потопал к выходу.

— Так. Не признавайся, понял? Это уголовная статья, если что. — Андрюха шел следом и громким шепотом продолжал бубнить свою чушь. — Главное, сейчас участкового спровадить. Потом решим всеми, что делать. Бате надо правду сказать. Он, конечно, наваляет тебе, это факт. Но поможет. Не бросит.

Я молча выбрался на улицу, потому что ответить братцу мне было нечего. С сумасшедшими лучше вообще переговоров в период обострения не вести.

Рядом с хозяйственными постройками стояли Виктор и мужик в форме. Мент. На первый взгляд, возраст ближе к пятидесяти, лицо слегка какое-то помятое. Да и вообще, неопрятного вида тип. Зачуханый.

— Здравствуйте. — Несмотря на нелепость происходящего, я культурно поздоровался.

Власть — есть власть. В любые времена. Это мне известно доподлинно. Вести себя требуется соответствующе. Папа мой, надо признать, тут мало кого волнует. Нет, ясно, что знакомство с таким человеком многих прельщает, однако, если смотреть с точки зрения выгоды или бонусов, то особо пока их не вижу. Да и далеко папа. В Москве. А мы с участковым в Зеленухах. Надо понять сначала, что творится. Потом можно козырять фамилией. Все это, конечно, весело, однако, не идиот же товарищ в форме, сына члена политбюро прессовать по своей линии. А там… Хрен знает…

— Ну, привет. — Мент окинул меня взглядом с головы до ног, а потом все же протянул руку. — Ефим Петрович Охридько. Участковый Зеленух.

Я пожал широкую, крепкую ладонь, больше подходящую какому-нибудь работяге.

— Ты Георгий. Верно?

— Вчера вечером был в этом уверен на сто процентов. Сейчас — сомневаюсь, проснулся ли до конца. Какое-то странное утро.

За спиной топтался и выразительно сопел Андрюха. Знаю наверняка, что ни в чем не виноват, но с таким защитником, если бы куда-то вляпался, спалился бы в первые же пять минут. Он так вздыхал, будто меня вот-вот посадят.

— Вот про вечер и поговорим. А точнее, про ночь. Где был? — Участковый улыбнулся доброй, простоватой улыбкой.

Ага. Знаем таких. Сейчас практически друг и брат, а потом, не успеешь оглянуться, а на тебе все "глухари" последнего десятилетия.

— Так спал. Вон, на сеновале, с Андрюхой.

— Я тебе говорил, Ефим Петрович. Ошибка вышла. Недоразумение. — Вмешался дядька.

— Это мы разберемся, Виктор. Так. Прям спал? Никуда не выходил?

— Лунатизмом, вроде, не страдаю. Спал, конечно.

— Интересно… А вид такой, будто всю ночь бодрствовал. Уставший вид. Я бы даже сказал, замученный. — Участковый хитро прищурился, пристально глядя мне в лицо.

Умрёшь. Эркюль Пуаро деревенский. Нашелся мне, блин, великий детектив.

— Имел неосторожность выбрать местом отдыха сеновал. Повелся на прочитанных классиков. Теперь чешется все. Да и плохо спалось из-за этого. Ворочался с боку на бок.

— Может, так плохо спалось, что пошел к колхозному хозяйству? — Ефим Петрович продолжал улыбаться, наверное, чтоб наладить между нами общение, но мне от этого становилось только волнительно.

— За каким оно мне надо? Колхозное хозяйство. Я и днём-то не горю желанием туда попасть. Если не в курсе, меня родители за плохую учебу в Зеленухи отправили. Ссылка, так сказать. Жду не дождусь, когда обратно в Москву свалю. Вон, дядьку спросите. Мне курей доверить нельзя. А Вы говорите, колхозное хозяйство. Да ещё и ночью.

— Ну, да…Ну, да… Слышал. Ходят слухи… Тем не менее, видишь, какое дело. Сегодня в пять утра обнаружилось, что пропал колхозный бык — производитель… Кормят его обычно в это время. Всегда в одно и тоже. Знаешь, как важно соблюдать режим для такого быка? Он же у нас на половину района работает. И вот представь, кинулись, а быка то и след простыл…

Участковый замолчал, выдерживая паузу.

А вот я молчать точно не собирался. Нет, ну должен же быть предел этому беспределу. И без того настрадался в Зеленухах, а теперь мне ещё быка шьют.

— История очень волнительная. Сочувствую. Одного не пойму, как Вы это вообще со мной связали?

— Вещь узнаешь? — Ефим Петрович протянул левую руку, которую до этого держал в кармане. На ладони лежали до боли знакомые, те самые часы, которые совсем недавно я видел на своем запястье. Других таких в селе быть не могло. Это факт.

Глава 19

Первая мысль, которую очень хотелось произнести вслух: ”Это не мое. Мне подкинули”. Жаль, не проканает. Таких часов в деревне нет ни у кого. Кроме Жорика Милославского, естественно. Но главное, я вообще не мог вспомнить, где и когда видел их в последний раз на своей руке. Просто не обращал внимания на данный аксессуар. Есть и есть. Висят на запястье и висят. А теперь прямо заклинило. Провал в памяти.

Но в любом случае, идти в отказ тут никак не получится. Часы реально были мои. Точнее, Милославского. Убеждать участкового, будто этот предмет не имеет ко мне отношения — самое глупое, что можно сделать в сложившейся ситуации. Только глубже вырою себе яму. Поэтому, само собой, пришлось согласиться, типа, да, вещь моя.

Надо отдать должное, Андрюха и дядька реально поддержали. Братец клятвенно заверил участкового, будто спали мы бок о бок, словно сиамские близнецы. Виктор несколько раз повторил Ефиму Петровичу, мол, необходимо разобраться, прежде, чем кого-то в чем-то обвинять. Я же просто пытался воззвать к здравому смыслу представителя закона и порядка.

— Сами подумайте, зачем мне бык? Это первое. Что с ним делать? С собой в город забрать? Боюсь, родители не оценят. Они меня отправили в деревню и никак не ждут, что деревня приедет