– Значит, здесь нет таких же проблем, как в США?

– О, я этого не говорила. – Диана пожала плечами. – Здесь все еще процветает и расовая, и религиозная нетерпимость – антимусульманские настроения проявились в последнее время. Пределами США нетерпимость никогда не ограничивалась.

– Никогда, – фыркнула Нита, вспоминая все те места, где жила. – Действительно никогда.

Она вспомнила старуху в продуктовом магазине в Японии, которая решила, будто Нита ее не понимает, поэтому, вместо того чтобы спросить, понадобятся ли Ните палочки для еды, просто кинула их в нее. Вспоминала о том, как часто в Германии люди подходили к ней на улице, чтобы поболтать на турецком, который Нита совершенно не понимала. Либо вежливо сказать ей, что турецкая часть города в другой стороне, и осведомиться, не потерялась ли она. Куда бы она ни пошла, повсюду сталкивалась с одними и теми же проблемами, даже если проявлялись они по-разному.

– Так тебе все-таки нравится здесь? – спросила Нита.

Диана провела рукой по волосам и слабо улыбнулась.

– Ага. Нравится. Я… я здесь намного счастливее.

Нита приподняла брови, задавшись вопросом: это было благодаря Адэру или вопреки ему. Но подумала, что скорее верен первый вариант. Она не понимала, в каких келпи с упырем отношениях, но в них оставалась непринужденность, даже когда Диана раздражалась, и поэтому они казались близкими.

Диана пожала плечами.

– Жить здесь намного проще. Адэр добывает мне еду и клянется, что не убивает никого ради этого. И в обмен на то, что мне не приходится красть тела из моргов, я делаю для него всякие компьютерные штуки.

– Взломы, ты имеешь в виду?

– Ага.

Нита медленно моргнула.

– Ты же понимаешь, что он заметает следы убийств и что ты, вероятно, поедаешь чужие жертвы.

Диана покачала головой.

– Нет, не поедаю. Их ест он. Келпи употребляют в пищу только гниющие тела. Их необходимо продержать под водой две-три недели, прежде чем келпи к ним притронется. Но нам, упырям, нужно свежее мясо. К тому моменту, как кто-то вызовет его для уборки, он доберется до места, а затем доставит тело мне, пройдет слишком много времени. Тела в моргах и другие подобным образом замороженные тела (например, если кто-то умер в больнице, его отправляют в холодильник) хранятся дольше. Их-то и ела всегда моя семья, – сглотнула она. – Я знаю, что у Адэра есть люди, которым он платит за замораживание тел сразу после их смерти в больнице.

Нита решила, что он наверняка просто убивает людей, раз Диана так нуждается в них, но не сказала этого. Было бы жестоко разрушить ее заблуждения, а упырь только что помогла им избежать изгнания.

– Как бы то ни было, – Диана поднялась и вытерла глаза, – я мало знаю о твоей ситуации, но мне известно, что тебя хотят продать на черный рынок и что иногда нам приходится делать дерьмовые вещи, чтобы обезопасить себя. Я не одобряю убийство людей, но и не позволю Адэру выгнать тебя, чтобы тебя арестовали, или похитили, или продали.

Нита тоже встала. Нерешительно она ответила:

– Спасибо. Я очень признательна.

Диана кивнула.

– Пожалуйста. – Она улыбнулась, откашлялась и отвернулась. – Мне надо идти вниз и продолжать попытки взломать шифр. Возможно, это поднимет Адэру настроение.

Нита кивнула.

– Хорошо.

Диана неуверенно улыбнулась ей.

– Если вдруг захочешь поговорить, то я рядом.

– Спасибо, – сказала Нита, не произнося вслух, что не собирается когда-либо приглашать Диану поболтать. Ните слишком дорожила своими секретами, чтобы так легко выдать их.

Диана кивнула и выскользнула за дверь.

Нита села на кровать и посмотрела на свой телефон, на экране которого все еще светилось объявление о розыске с изображением ее лица.

Придется что-то с этим делать.

Нита наконец осталась одна и плюхнулась на кровать – ненадолго, просто чтобы осмыслить случившееся. Она закрыла глаза, но свет, падавший с потолка, сделал ее веки розовыми изнутри. Через мгновение она открыла глаза и вытащила телефон. Нужно было узнать подробности о розыскном объявлении.

Нита пролистала сообщение, но вместо более подробной информации о себе нашла три истории о девочках, которых убили или похитили сегодня.

Все были похожи на нее.

Желудок свело в приступе тошноты, а руки дрожали, пока она читала эти истории. У каждого есть двойник, а то и несколько. В таком большом и разнообразном городе, как Торонто, обязательно должны были найтись близнецы Ниты.

Они были. И они исчезали.

Согласно интернету, волна исчезновений началась вчера, вскоре после приезда Ниты в Торонто. Одна девушка выходила из трамвая; ее друзья видели, как подъехал темный седан, и ее затащили внутрь. Другая была студенткой колледжа и исчезла из туалета в кафе. Последнюю, четырнадцатилетнюю девочку, украли по дороге в школу.

Студентку и школьницу схватили уже после того, как Нита выложила свое заявление в даркнете. Оно, как видно, нисколько не обескуражило охотников. Адэр оказался прав.

Возможно, они не смогут отследить ее через телефон, но у них есть кое-что получше.

Всемирная сеть.

Весь город искал Ниту и Голд, писал в твиттер, разговаривал, переписывался. И охотники следили за поисками полиции, чтобы успеть перехватить Ниту.

Она ничего не исправила. Только сделала в десять раз хуже.

Нита посмотрела на фотографии пропавших девочек, гадая, успели ли их уже разрезать на части и подготовить для продажи – в качестве Ниты.

Ей следовало ожидать подобного. Любой премиум-продукт на рынке не мог не привлекать подделок более низкого качества.

И все же ее трясло, когда она представляла себе этих случайных девушек, которые еще сегодня дышали, а завтра умирали из-за конфликта в мире, которого не понимали. Она почти слышала их крики, когда скальпель вонзался в плоть, когда их тела разделяли на части, которые затем помещали в стеклянные банки.

Нита вздрогнула при мысли о скальпеле, о холодном металле в руке, давящем на плоть, и голод начал покалывать ее тело. Сколько времени прошло с тех пор, как она кого-то вскрывала?

Ее затошнило от отвращения к самой себе. Почему каждый раз происходило одно и то же? Почему она не могла думать о страшных событиях без того, чтобы примерять их на себя?

Нита закрыла лицо руками. Она просто ненормальная.

Ей хотелось анатомировать. Она хотела разобрать тело на части и посмотреть, как оно устроено. Ей было наплевать чье, лишь бы тело удовлетворило ее страсть. А еще лучше, если бы она смогла вскрыть кого-то новенького. Того, кого раньше расчленять не доводилось.