по сути, международным научно-исследовательским институтом, имевшим статус учреждения ООН, финансировался на взносы стран-учредителей, включая СССР. Большую роль в создании МАИР сыграли академик Н. Н. Блохин, бывший в ту пору президентом Академии медицинских наук СССР и директором Института экспериментальной и клинической онкологии АМН СССР в Москве, и Н. П. Напалков – заместитель директора НИИ онкологии им. проф. Н. Н. Петрова Министерства здравоохранения СССР. Н. Н. Блохин и Н. П. Напалков были членами Руководящего и Научного советов МАИР.

В МАИР по нескольку лет работали в разное время руководителями научных подразделений и научными сотрудниками чл.-кор. АМН СССР П. А. Боговский, проф. Л. А. Грицюте, проф. В. С. Турусов, чл.-кор. РАМН Д. Г. Заридзе, ставшие известными учеными В. Э. Гурцевич, А. Я. Лихачёв, В. А. Кобляков, В. А. Крутовских и другие. Членами стипендиального комитета МАИР были в разные годы Н. П. Напалков, А. Я. Лихачёв, В. Б. Окулов, Н. Н. Блинов. Я был членом Стипендиального комитета в 1991–1992 гг. Забегая вперёд, хочу упомянуть, что и в последующие годы неоднократно приезжал по приглашению МАИР в Лион для участия в различных совещаниях, чтения лекций.

На выходные Лихачёвы приготовили для меня сюрприз. Алексей, его жена Тамара, их сын Миша и я сели в его краснознаменный автомобиль и по скоростному шоссе проехали за день более девятисот километров по маршруту Лион – Марсель – Авиньон – Ним – Понт-дю-Гар – Арль – Лион. Поездка была феерическая. «Без задних ног» я мёртвым сном заснул в своем номере на рю Виктора Гюго. Утром меня разбудил шум дождя. Я открыл шторы и удивился – на небе ни облачка, сияло солнышко. Выглянув в окно, я увидел человека, поливавшего из шланга тротуар, смывая с него остатки пены от шампуня.

Венеция

Весной 1983 году меня командировали на конференцию по малым дозам радиации в Венеции, организованную Международным агентством по атомной энергии (МАГАТЭ). Это была моя первая поездка в Венецию. Николай Павлович, будучи в командировке в Минздраве, зашел по каким-то своим делам в Международный отдел и случайно узнал, что «инстанции» не пустили приглашенного на эту конференцию известного радиобиолога профессора Ю. И. Москалёва из Института биофизики Минздрава СССР. Н. П. предложил мою кандидатуру для поездки, сказав, что у меня идет работа по радиационному канцерогенезу и я уже участвовал в рабочих совещаниях МПХБ. Вопрос решился положительно, и вот, получив в Минздраве накануне вылета из Москвы заграничный паспорт с визой, я знакомлюсь со своим напарником по поездке – профессором Николаем Викторовичем Лучником, выдающимся радиобиологом из Обнинска, учеником самого «Зубра» – Н. В. Тимофеева-Ресовского. Прилетели в аэропорт, расположенный на материковом берегу, проехав по дамбе, на поезде добрались до вокзала Венеции, где нас встретила сотрудница МАГАТЭ. И вот мы уже на большом катере плывем по Большому каналу мимо великолепных дворцов, церквей, снующих в разные стороны гондол. На пристани у площади Сан-Марко мы пересели на другой кораблик – из уважения к большим заслугам Н. В. Лучника и Ю. И. Москалёва организаторы решили поселить нас в роскошном отеле на острове Лидо, где размещались казино и дорогие отели. Когда мы поселились в своем великолепном отеле, то поняли, что попали в ловушку. Стоимость номера раза в четыре превышала сумму, дозволенную нам потратить на отель. Собственно, выданных организаторами нам, как приглашенным лекторам, денег хватало и на этот отель, но нас строго проинструктировали, сколько и на что нам позволяется потратить. Ежедневные поездки катером с Лидо на остров Сан-Джордже-Маджоре, где проходила конференция, с пересадкой на Сан-Марко еще более усугубляли финансовую катастрофу, на которую нас обрекли, не ведая того, гостеприимные хозяева. Обсудив с Н. В. Лучником ситуацию, я добрался на катере до Сан-Марко, нашел недалеко от знаменитой площади и причала недорогой отель с замечательным названием «Казанова» и приемлемыми ценами. Несложные расчеты показали, что если снять двухместный номер, мы с моим напарником сведём наши потери в Лидо к нулю. «Можно ли поселиться в номер вдвоем с мужчиной?» – спросил я портье. «Это ваши проблемы», – последовал ответ. На следующее утро мы с Лучником перебрались в «Казанову», а затем поплыли на остров, где в зданиях старинного бенедиктинского монастыря проходила конференция. Николай Викторович, который первые дни нашего знакомства относился ко мне довольно сдержанно, заметно смягчился после моего доклада. Как он потом мне сам объяснил, он решил, что меня «приставили» к нему в качестве соглядатая: я был молод, усат, неизвестен радиобиологам, всего лишь кандидат наук, не член партии, о чем он меня сам осторожно спросил. Всё «сходилось». Потом мы в течение многих лет поддерживали с Николаем Викторовичем самые добрые отношения.

В Венецию я впервые взял с собой фотоаппарат «Зоркий-4» и зарядил его дефицитной в те годы цветной диапозитивной пленкой. Снимки получились замечательные и, собираясь в очередной раз на стройку в Имоченицы, я взял их с собой, чтобы показать товарищам. Прихватил также свой маленький проектор «Этюд». Часть «команды» была уже на объекте – ставили фундамент, а я приехал с кем-то позднее, когда нужно было возводить столбы и стены. Когда я предложил показать ребятам слайды с Венецией, Эдик Павлюк сказал мне, что лучше будет, если я покажу их в столовой у «пластов», у которых мы теперь стали кормиться вместо совхозной столовой, где было дорого и невкусно. «Пластами» мы называли сотрудников большого научно-производственного объединения «Пластполимер», которых по заведенному в период развитого социализма обычаю посылали на уборку урожая в подшефный совхоз «Борец». Подшефные колхозы и совхозы были у всех НИИ и вузов, куда ездили по разнарядке «на картошку» профессора и доценты, младшие и старшие научные сотрудники, не говоря уже о студентах. «Пластполимер» был большой и солидной организацией в составе Охтинского химического комбината. Объединение построило для своих сотрудников довольно комфортабельный лагерь на берегу Ояти с приличной столовой-клубом, бараками, в которых было оборудовано вполне сносное жилье. Каждые десять дней приезжала новая смена, что превращало эти поездки в летний трудовой лагерь и род развлечения. «Пластов» в каждую смену работало около двухсот человек. Накормить еще десяток было совсем нетрудно, тем более что мы платили наличными. Поскольку повара были также сотрудниками НПО и сменялись, то никто не воровал, готовили просто, но сытно и вкусно. С «пластами» мы дружили и как-то даже сыграли с ними в футбол, разбив по всем статьям. Меня несколько раз приглашали для оказания медицинской помощи заболевшим или получившим травмы сотрудникам. Эдуард договорился с руководством «пластов». В субботу после ужина в столовой натянули простыню в качестве экрана, рядом повесили привезенную мной карту Венеции и при переполненной аудитории более часа я показывал свои замечательные слайды и делился впечатлениями об увиденном.

Через много лет эта история получила продолжение. Однажды Толик Павленко пришел в гости к одному из постоянных членов нашей строительной команды Саше Селезневу, который за эти