chitay-knigi.com » Разная литература » Крестный путь Сергея Есенина - Геннадий Александрович Смолин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 90
Перейти на страницу:
человеку на свете, способному распутать все узлы, – к Эдуарду Хлысталову. Вот ведь странно: стоит только принять решение, как тут же улетучиваются все сомнения и страхи, рушатся все барьеры, и перед тобой открывается широкая прямая дорога. Точно так же я чувствовал себя на боевом задании. Когда ползёшь на брюхе по «зелёнке», где за каждым деревом по моджахеду, или прорываешься сквозь вооружённую охрану, чтобы убрать какого-нибудь диктатора, это называется храбростью. На самом деле никакая это не храбрость. Конечно, страшно, но в то же время ты уверен в себе. У тебя есть место назначения и приказ, который необходимо выполнить. Задача стояла одна: добраться, куда нужно, сделать, что должен, и вернуться назад живым.

Эдуард Хлысталов расскажет мне всё, что я должен узнать или по крайней мере укажет путь к этим знаниям.

Ведь он написал в открытке, что есть и другие исторические бумаги!

Я снова подумал о нелепости моего плана. Поразвлечься на досуге, от нечего делать – порыться в биографии Есенина и при этом сорвать куш. Потрясающая наглость. К тому же мне ещё ни разу в жизни не удалось заработать приличной суммы, так что нечего и надеяться. Но это меня уже не волновало. Сначала Есенин преследовал меня; настал мой черёд гнаться за ним.

Я не знал, куда заведёт меня эта погоня. Может, в знаменитый «Бедлам», с диагнозом «параноидальная шизофрения»? Может, смерть настигнет меня в обличье человека в чёрном, который и не человек вовсе? А может, я просто окажусь в незнакомом городе, один-одинёшенек, без планов и надежд? Но какая разница! Раз уж очутился на дне водоёма, делать нечего, придётся выплывать на его поверхность. Голова моя болела, но прочие симптомы – тошнота, расстройство зрения, звон в ушах, боли в суставах – исчезли, как не бывало. Я подумал: «Может, и бессонница пройдет?» Потом решил, что это совершенно не важно.

Кроме коттеджа Эдуарда Хлысталова, мне предстояло посетить экспозицию выставки о Сергее Есенине в Эрмитаже, на объявление о которой я наткнулся в Интернете.

В аэропорту Шереметьево я взял напрокат машину и отправился в окрестности подмосковного городка Лобня… Поля, которые в прежний мой приезд были зелены и пестрели цветами, теперь покрылись позолотой. Странно, но я вдруг почувствовал, что еду домой. Отступила в сторону моя нелюбовь к Санкт-Петербургу, куда я собирался вылететь после встречи с полковником МВД Хлысталовым. С тревогой думал я о Эдуарде Хлысталове, проклиная себя за то, что не смог связаться с ним сразу, как только получил открытку. Однако шестое чувство подсказывало, что там всё благополучно.

Я ждал встречи с Эдуардом Хлысталовым, как мальчишка, стосковавшийся по любимой учительнице за время долгих летних каникул.

Наконец я свернул с главной дороги к коттеджу. Кругом стояла тишина, та же глубокая, всеобъемлющая тишина, что поразила меня в прошлый раз. Каждое мгновение ощущалось неповторимым; казалось, что день, как маятник, легонько покачивается между прошлым и будущим.

Боясь вспугнуть эту тишину, я не стал подъезжать прямо к коттеджу, а припарковал машину в двухстах метрах от него, под деревом, в тени густой золотой кроны, и пошёл дальше пешком. Солнечный свет растопил и растворил все мои боли. Вот и коттедж. Я улыбнулся, как уставший странник в конце долгого пути. Я вспомнил восхитительный сладкий чай; мне уже чудился его приятный аромат. Я постучал в дверь. Никто не открыл. Снова постучал. Тишина. Даже птичье пение умолкло.

Меня охватила паника. «Где он? Что с ним?» Я заметался вокруг, оглядывая дорожку перед входом, поляну, деревья. Всё выглядело необитаемым. Я обошёл вокруг дома, но не обнаружил никаких признаков жизни. Тогда я заглянул в окно кухни. Идеально чисто и пусто; на столе только стакан и розовая губка для мытья посуды, абсолютно сухая. Остальные окна были занавешены. Я снова подошёл к входной двери. Воздух был напоён зноем, солнце, еще несколько минут назад такое ласковое, безжалостно палило.

И вдруг что-то грохнуло внутри дома, лязгнули запоры, дверь приоткрылась. Передо мной стояла миловидная хрупкая женщина и молча смотрела на меня.

– Можно Эдуарда Александровича? – спросил я.

– К сожалению, он ушёл 13 августа. Уже сороковины отметили.

– Ох, извините за бестактность! – ляпнул я. – Соболезную. И откланиваюсь.

– Войдите в дом, чайку отведайте. Помяните раба Божьего…

Я подчинился. Вошёл внутрь. В доме было прохладно и чуточку сыро. На полу валялось несколько нераспечатанных писем. Я поднял их: одно – из Германии, конверт – из ЮАР, с официальной печатью, три открытки и журнал «GEO». Я положил всё это на узкий столик и прошёл в гостиную. Вся мебель была покрыта белой тканью и окутана тайной, словно восточная женщина в длинных, до земли, одеждах. Свет, просочившийся сквозь яркие маслиновые шторы, окрасил убранство комнаты бледно-золотым цветом, и у меня перехватило дыхание от этой застывшей во времени красоты. Я подошел к столику, где лежали конверты, несколько чистых листов бумаги и ручка, и обнаружил там белую карточку в чёрной рамке. На ней витиеватой русской вязью было выведено: «Нашего дорогого друга Эдуарда Александровича Хлысталова больше нет с нами. Господь призвал его к себе 13 августа. Да упокоится душа его с миром».

Вот и всё. Конец бесконечной истории. Эдуард Хлысталов ушёл от нас, живущих на Земле. А с ним ушла моя надежда преодолеть наваждение Есенина. Я сжал карточку в руке и безотчётно принялся тереть большим пальцем наклонные чёрные буквы, словно пытаясь уничтожить смысл написанного. В моё тело, внезапно ставшее пустым, ворвался холодный ветер. На глазах выступили слезы. Куда же теперь идти?

Я посмотрел влево. Прямо передо мной была книжная полка, на которой стояли книги всех мыслимых и немыслимых форматов и размеров.

У самого края полки располагались большие роскошные подарочные альбомы. Я увидел издание, выпущенное в Москве, «Энциклопедия Есенина. Альбом».

Произнеся последние слова вслух, я вспомнил открытку Эдуарда Хлысталова: «Вам ничего не говорит фамилия скульптора И. С. Золотаревского[11]?..» С надеждой, вспыхнувшей заново, я открыл тяжёлый фолиант. Чёрно-белые фотографии колоссальных статуй: воители на конях; величественная женщина с копьём, удушаемая огромными змеями; умирающий кентавр; обнажённый Геракл, натягивающий тетиву лука…

Далее – Адам: прекрасное мужественное тело, охваченное желанием, и стыдливо склонённая голова. Никогда прежде я не видел ничего подобного. Гений скульптора, сплавленный со страстью, приковывал мой взгляд к каждой странице. Я видел головы и торсы, искажённые в диком порыве, но выполненные с величайшей точностью.

Я почувствовал, что Золотаревский, как и Есенин, стал полем битвы двух сил, одна из которых была безудержным желанием самовыражения, а другая – стремящимися укротить её жёсткими рамками классического стиля. Жертвы

1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 90
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности