– Их поведение непредсказуемо. Иногда они проходят сквозь стены, а порой не могут проникнуть в помещение, если закрыта хотя бы одна дверь. Они вечно надоедают людям круглосуточными звонками, подмётными письмами, угрозами, которые обычно не приводят в исполнение.

– Но это абсурд какой-то! – вставил я.

– Вот именно, – откликнулся Эдуард Хлысталов. – Их поведение часто выглядит бессмысленным. Они могут до бесконечности требовать у человека какую-нибудь бумажку, а когда она наконец попадает к ним в руки, они преспокойно бросают её и исчезают. Кстати, они часто растворяются в тумане или во тьме. Вы, конечно, знаете, – тут Эдуард Хлысталов доверительно понизил голос, – что многие авторитетные учёные – я говорю о людях такого ранга, как, например, доктор географических наук Михаил Байдал из Института физики атмосферы Земли, – не только встречались с людьми в чёрном, но и попадали в самые невероятные переплёты в процессе своих исследований.

Эдуард Хлысталов на мгновение умолк, обвёл комнату взглядом и, словно впервые заметив, что в ней творится, вопросительно уставился на меня.

– Это я искал материалы к той рукописи. Уж извините за разгром. Похоже, я так и не научусь класть вещи на место.

Эдуард Хлысталов кивнул и отхлебнул водки, явно удовлетворённый моим объяснением. Однажды я заходил к нему домой. Весь пол его кабинета был завален грудами старых газет, журналов и ещё бог весть чем. Зато вся квартира – обитель Эдуарда Хлысталова, благодаря его жене, великой труженице, представляла собой образец чистоты и аккуратности.

– Эдуард, – спросил я, – но откуда вы всё это знаете?

– Из книг, разумеется, – с вызовом ответил он. – Есть такие книги, только достать их непросто. Причём, в девяностые годы было столько опубликовано драгоценного и неповторимого!..

– Ясно, – кивнул я. – И что же происходило с этими людьми? Я имею в виду тех, кто в чёрном. Они что, исчезали?

– Ну как вам сказать, – ответил Эдуард Хлысталов. – Взять хотя бы специалиста по аномальным явлениям Воробьёва из Обнинска. С ним то и дело происходили несчастные случаи, и к тому же очень странные, воздействующие на психику. Воробьёв исследовал феномен летающих тарелок, – продолжал Эдуард Александрович, – НЛО, причём приблизился к его разгадке вплотную. Он даже написал в письме другу, что наконец-то отыскал все части головоломки и остается только собрать их воедино. Не успел он отправить письмо, как раздался телефонный звонок от «человека в чёрном», а вскоре и сам он возник на пороге. Воробьёв так описывает его: «Он был невысокий, смуглый, узкоглазый и буквально излучал опасность».

Эдуард Хлысталов помедлил, словно проверяя, какое впечатление произвели его слова. А я… Впервые с начала монолога Эдуарда Хлысталова я почувствовал, что его рассказ захватил меня, и холодок пробежал по спине: я вспомнил лицо человека, который стоял за мной на вокзале «Московский» в Ленинграде и которого я видел потом за окном усадьбы Люстерника[10] в Переделкино.

– Это случилось лет десять назад, – продолжил Эдуард Хлысталов. – Через некоторое время к Воробьёву наведались сразу три человека в чёрном. Они сказали, что он на самом деле расшифровал код НЛО, но не учёл кое-каких существенных деталей. Эти детали были до того ужасны, что, когда люди в чёрном сообщили их Воробьёву, этого оказалось достаточно, чтобы надолго уложить его в постель. С того дня Воробьёва стали преследовать очень странные недомогания – симптомы помрачения рассудка, физическая слабость, сильнейшие головные боли. Когда он не занимался исследованиями, то чувствовал себя прекрасно, но стоило ему вернуться к работе, и болезнь разгоралась с новой силой. Вот почему он забросил свои эксперименты с исследованиями НЛО… – Хлысталов на мгновение умолк, затем снова понизил голос: – И знаете, дорогой мой, эта книга разительно отличалась от всех предыдущих. Какая-то дикая история о путешествиях духа в Антарктиду. Никакая разгромная критика не могла нанести больший вред предшествующим исследованиям, чем эта книга, написанная его же рукой…

При этих словах я вздрогнул. Мне вспомнился Виталий Николаевич Воробьёв, президент Общества аномальных явлений из наукограда Обнинск, который хоть и занимался проблемой НЛО, в течение 15 лет мучился страшными мигренями.

Я снова подумал: «Который теперь час?» Комната обрела покой. Стены были всего лишь стенами, книги радовали глаз прочностью переплётов.

Я ощущал своё тело. Всё было нормально. И водка в моём стакане оставалась нетронутой. Я испытывал настоящую нежность к Эдуарду Хлысталову, чудаковатому полковнику МВД, разделившему со мной эту ночь. Он бубнил, не переставая, а стоило ему перевести дыхание, как я тут же подливал ему водки и подкидывал вопросик:

– Но если люди в чёрном не люди, то кто же они?

– Вот этого не знает никто. Похоже, их родина далеко за пределами трёхмерного пространства. Они появлялись у нас в определённое время в конкретных местах, видимо, в тех случаях, когда между их миром и нашим устанавливалась пространственно-временная граница. Возможно, они – мыслеформы, воплощённые чуждым разумом, а может, и суперсовременные варианты злых фей или троллей, – кто их знает?..

Он искоса взглянул на меня, явно гордясь собственным красноречием.

– Потрясающе! – только и смог вымолвить я, думая при этом: «Ну и чушь!» Но странное дело, чем бредовее становилась болтовня Хлысталова, тем увереннее я себя чувствовал. Мне очень хотелось узнать, который час, но я не осмеливался взглянуть на часы – боялся, что Хлысталов подумает, что он надоел мне, и уйдёт, и я опять останусь один. Он мог говорить сейчас о чём угодно, например о ценах на морковь, или читать телефонную книгу с начала до конца и наоборот, лишь бы не уходил, лишь бы сидел здесь и произносил слова – любые. Потому что раз я слышу слова и понимаю их смысл, значит, принадлежу миру людей.

И чего только я не узнал за эти часы! Чудовищная модель мира, которую выстроил Хлысталов, покоилась на уверенности в том, что устами его глаголила абсолютная истина.

Мы расстались с ним только под утро. Он пригласил меня посетить его коттедж в Подмосковье. Эдуард заговорщицки произнёс, что подготовил мне нечто бесценное – некий артефакт.

* * *

Я принял душ, побрился, побросал в сумку кое-какие вещи (в том числе обе рукописи и открытку от Хлысталова) и вызвал такси. В дверях я в последний раз оглянулся на разбросанные по полу книги и листы бумаги. То, что я увидел, мне не понравилось, и я мысленно поклялся по возвращении сразу же приняться за уборку. Запирая дверь, я вдруг осознал, что ужасно волнуюсь. Я пережил эту ночь и решил прекратить бегство, чего бы это мне ни стоило. Мне казалось, что я ехал к единственному