с кровавыми наветами, было не столь интенсивным, как в Польше раннего Нового времени. На русском языке вышло лишь несколько книг и брошюр, причем почти все они были переводами с польского [Klier 1986а: 17–19]. Тем не менее этот литературный жанр – подобно демонологическим писаниям о ведьмовстве – добавлял религиозного и интеллектуального веса аргументации, направленной против евреев[322]. В Велижском деле, равно как и в ходе других уголовных расследований ритуальных убийств, произведения Солтыка, Уолша и Неофита использовались, наряду с другими, как научные подкрепления обоснованности преследования евреев за ритуальные убийства.

Обратившийся в 1828 году в католицизм Антон Викентьевич Грудинский сообщил следственной комиссии, что не кто иной, как крупнейший средневековый еврейский философ и богослов Моисей Маймонид якобы является автором рукописи, где описаны верования и практики, во все времена подталкивавшие евреев к совершению ритуальных убийств. Грудинский утверждает, что, просматривая ящик с книгами, конфискованными из синагоги провинциального города Мира, он натолкнулся на работу «Как следует убивать христианских детей». Грудинский был не единственным выкрестом в истории кровавых наветов, рассуждавшим о тайном использовании христианской крови в еврейских религиозных ритуалах и церемониях[323]. Большая часть подобных признаний была результатом длительных пыток; некоторые подследственные заявляли, что были свидетелями и непосредственными участниками ритуалов с кровью, однако ранее никто из них не поддержал обвинения, сославшись на авторитетный голос одного из величайших умов в истории человеческой цивилизации [Maciejko 2011: 99-102; Hsia 1992: 95-104][324].

Маймонид (известный также как Рамбам – его еврейский акроним), родившийся в Андалусии на закате золотого века еврейской культуры, посвятил свою жизнь исследованию скрытого смысла иудаизма и тайн Торы. В своем главном произведении «Мишне Тора» он ясным и внятным языком описывает путь к галахическому (законному) миру еврейской цивилизации, в котором евреям будет ведом весь Устный Закон [Halbertal 2014: 11][325]. То, что некогда было сокрыто и зашифровано, теперь станет доступно и понятно. Комментируя законы, Маймонид высказывал свое мнение по самым разным вопросам, в том числе касательно брака и развода, владения собственностью и займов, обращения в иудаизм и вероотступничества, менструаций и обрезания. Говоря о жертвоприношениях израильтян, Маймонид пояснял, что человеческая кровь никоим образом не использовалась ни для ритуального пития, ни для добавления в выпекаемый хлеб [Biale 2007: 21].

В древности на Ближнем Востоке члены секты так называемых сабиев якобы пили кровь, поскольку считали ее пищей дьяволов: вкусив ее, вступаешь в братство джиннов (демонов-пророков). Комментируя эти идолопоклоннические практики, Маймонид пишет, что еврейский закон запрещает не только вкушать кровь, но и есть плоть заколотых животных, если рядом находится их кровь. Пусть кровь и связывает израильтян с их Богом – это отражено в пасхальном жертвоприношении или кровавых жертвоприношениях на алтаре, – но ее недопустимо использовать так, как это делают идолопоклонники [Biale 2007: 42].

Грудинский, по всей видимости, был мало знаком или совсем не знаком с религиозными и философскими трудами Маймонида. Однако это не помешало ему использовать имя великого философа в собственных целях. Грудинский поясняет, что на первой странице упомянутой рукописи, якобы находившейся в его распоряжении, имелись портрет Рамбама, изображения двух христианских мальчиков, деревянной бочки и набора инструментов, с помощью которых евреи истязают и умерщвляют христианских младенцев. В еврейских общинах якобы полагалось хранить экземпляр этой назидательной брошюры – в виде свернутого свитка, помещенного в деревянную шкатулку в синагоге. Деревянная бочка с восьмью железными гвоздями помещалась под биму (кафедру) синагоги, а инструменты для пытки – железная корона, две железных лохани, нож для обрезания и резец – хранились либо в синагоге, либо в школе.

Согласно Грудинскому, Рамбам учил евреев полнейшей секретности. Если кто-то заподозрит их в принесении кровавой жертвы, они должны сделать все, чтобы истина не вышла на свет. А если их застанут на месте преступления, евреи должны хранить все обряды и ритуалы, связанные с умерщвлением детей-христиан, в глубочайшей тайне[326]. Далее Грудинский говорит, что каждый год перед празднованием Пасхи ровно четверо глав еврейской общины были обязаны совершить похищение детей-христиан. Правление еврейской общины осуществляло свою власть над еврейскими религиозными институтами через широкую сеть братств. Именно с этой целью оно разрабатывало тайные церемонии и распространяло фанатизм – чтобы осуществлять внутренний контроль над членами общины[327].

Грудинский утверждал, что рукопись Рамбама спрятана в древней синагоге, в какой именно – он не помнит. Петербургские чиновники, уверившись, что иудаизм полон самых черных тайн, отдали главам губерний распоряжение обследовать все еврейские дома в поисках религиозных трактатов, которые поспособствовали бы изобличению фанатических верований и практик. Осенью 1827-го и зимой 1828 года, в разгар паники, Департамент духовных дел иностранных исповеданий отдал губернаторам распоряжение обыскать дома раввинов с целью обнаружения древних еврейских текстов, которые предписывали бы использование христианской крови для религиозных обрядов [Wodzinski 2009: 281; Khiterer 2008: 84–85]. Неясно, сколько еврейских общин подверглось обыску и сколько книг было в итоге конфисковано. Известно, однако, что тайные досье были доставлены следователям в Велиж, а для перевода избранных выдержек из книг и брошюр были призваны католические священники. Грудинский весьма тщательно перевел древний манускрипт, созданный, по его словам, великим философом. Однако очень скоро некий специалист по языкам, выкрест из Мстиславля, объявил перевод Грудинского «искаженным». После особенно пристрастного допроса Грудинский в конце концов сознался, что выдумал всю эту историю от начала и до конца[328].

К тому моменту, когда жандармы начали обыски в еврейских домах с целью обнаружения религиозных текстов, рамки расследования уже расширились дальше некуда. Хованский был уверен, что дознаватели собрали достаточно доказательств, чтобы обвинить евреев в преступлении, во многом напоминавшем другие зловещие эпизоды в длинном ряду исторических событий. 13 октября 1829 года Хованский доложил государственному советнику А. И. Чернышеву, что в его распоряжении находится целый ряд исторических и прочих документов, из которых следует, что евреи часто побуждают своих единоверцев, прикрываясь религиозным законом, скрывать правду, давать ложные показания и нарушать присягу[329]. Медицинское освидетельствование тела, подтвержденное показаниями ряда свидетелей, однозначно указывало, что речь идет не об обычном преступлении, а о том, что генерал-губернатор называл жестокими и необычайными формами надругательств. По его мнению, оставалось одно: систематизировать документы в единое досье и переслать их вместе с вещественными доказательствами в Петербург[330].

Реформы законодательства, проведенные Петром I, внесли значительные изменения в систему юридической отчетности. Важной частью бюрократического процесса стало создание аккуратного досье. Российское правительство даже выпустило формуляр, где описывалось, как надлежит собирать документацию и подписи. Создание строгого отчета играло важную роль в подготовке дел