Она понимала, что он прав, но все же… ночью, под покровом темноты, когда все в доме спят в своих постелях, это понятно, но днем? Оставаться в комнате Джеймса при свете дня? Да, она приехала с ним, но как незамужняя молодая женщина в сопровождении компаньона. Хотя не было сомнений, что она далеко не юная леди. Право позиционировать себя так, как это было когда-то, не нравилось ей. Мысль снова встретиться лицом к лицу с миссис Уэбб, увидеть ее подозрительный взгляд, который она не сможет скрыть…

— А ты разве не хочешь остаться со мной в постели? — Легким движением он убрал волосы, упавшие на ее плечо, за ухо.

При виде искренней боли на его красивом лице ее сердце сжалось. Какое право она имеет диктовать ему, как вести себя на отдыхе? И разве она сама не хочет провести этот день с ним в его постели? В его объятиях? Но…

Хватит!

Нет причины бороться с собой, по крайней мере не с этим, подумала Роуз и прижалась губами к его губам.

— Конечно, я хочу…

Часы текли, а Роуз все лежала в его объятиях. Было сказано всего лишь несколько слов, но так ли уж они необходимы? Ее нежные улыбки, соблазнительные поцелуи и головокружительные ласки говорили сами за себя. Одно лишь ее присутствие подогревало его желания, но Джеймс все еще не уступал своему основному инстинкту. Скорее, они просто нежились в постели, наслаждаясь друг другом, а часы между тем текли и текли. Никогда Джеймс не делал ничего подобного, ему и в голову не могло прийти провести с женщиной в постели целый день, забыв о своих обязательствах. Единственное условие — их обнаженные тела и удовольствие. Совсем не то, к чему он привык, но определенно прекрасный способ провести дождливый, пасмурный день.

И конечно, это не входило в привычки Роуз, по крайней мере судя потому, как ее взгляд все время останавливался на двери, когда Джеймс впервые заявил о своих планах на этот день. Он не ожидал ее молчания, но быстро понял, что именно этого следовало ждать. Она обладала странной смесью черт характера: полное отсутствие снобизма в соединении с благородством манер. Несмотря на свой род занятий, она не стала женщиной, с легкостью готовой отбросить все приличия.

Он тоже не был тем, кто с легкостью забывает о приличиях, но они находились в Хани-Хаусе. Уэббы работали у него с тех пор, как он куп ил этот дом, и доказали, что могут держать язык за зубами. Джеймс никогда не слышал, чтобы они сплетничали даже о каких-то повседневных делах. Одним словом, он просто доверял им. Если бы он не получил удовольствие здесь, в единственном месте, где чувствовал себя как дома, то не смог бы получить его нигде.

Джеймс взглянул на серебряный поднос на комоде, на котором стояли тарелки и чашки, оставшиеся от завтрака. Хотя он был бы более чем счастлив остаться с Роуз, наслаждаясь близостью теплого обнаженного тела, и не покидать постель до завтрашнего утра, его желудок не желал мириться с этой перспективой. Осторожно, чтобы не потревожить ее, Джеймс натянул брюки и рубашку и вышел в коридор, чтобы дать указания миссис Уэбб. Встретив ее в коридоре, он снова закрыл дверь за своей спиной. Завтрак в постели в обществе красивой обнаженной женщины — не это ли верх удовольствия?

Роуз слегка подвинулась, ее нога скользнула по его ноге. Она лежала под легким атласным одеялом, прильнув к нему, ее рука обнимала его талию. Ей было так уютно рядом с Джеймсом, словно она была создана для него. Дождь стал слабее, но все еще моросил, ритмично барабаня в окна. Нужно было встать и пошевелить дрова в камине, но…

Это могло подождать, как и все остальное сегодня.

Все, кроме постели.

— Иди сюда. Мне нужен твой поцелуй.

Роуз потянулась, прижимаясь полной грудью к его боку, затем приподнялась, опираясь на локоть. Одеяло скользнуло вниз, открывая изящный контур ее плеча.

— Только один?

— Нет, конечно!

Поцелуй получился страстным. Возбуждение, трепетавшее глубоко внутри, еще не вышло на поверхность, удерживая его от того, чтобы схватить ее, ослепляя полнотой жизни. И Джеймс с небольшим усилием уложил ее поверх себя.

Пару раз куснув его нижнюю губу, Роуз уселась на него верхом. Джеймс сжал ее бедра, пальцы впились в ее мягкую кожу, хотели, требовали… Отодвинув ее на несколько дюймов, он дал ей возможность занять верную позицию, а затем, приподняв ее бедра, вошел в ее скользкую, податливую влажность…

Роуз гладила кончиками пальцев его руки, от запястий до мощных мускулов. Ее прикосновения были столь легкими, едва ощутимыми, и это ужасно возбуждало его. Даже волоски на его руках встали дыбом. Склонившись над ним так, что теперь ее полные роскошные груди почти касались его рта, она потянулась и положила руки на его предплечья.

— Какие сильные у тебя руки… — пробормотала она, лаская его бицепсы.

— Что ж, извини, — сказал он и, приподнявшись, смог захватить губами один из ее сосков.

Вобрав его в рот, смаковал твердый розовый бутон, пока она не начала извиваться, желая большего.

— Зачем ты вздумал извиняться? Я обожаю твои руки… — Быстрый поцелуй, и она провела губами по его щеке. — И другие части твоего тела тоже.

Накрывшись одеялом, Роуз прокладывала дорожку поцелуев по его груди, опускаясь все ниже, ниже… Холодный воздух в комнате не мог остудить их разгоряченные тела. Нетерпение росло, дыхание Джеймса становилось все более прерывистым, застревая в горле. Вожделение захватило его целиком и полностью. Он знал точно, куда она направляется, и ее намерение не вызывало сомнения. Сколько раз она делала это с ним в его фантазиях? Слишком много, чтобы сосчитать. Джеймс никогда не просил, разве что слегка подталкивал ее в этом направлении, надеясь, что она подарит ему это особое удовольствие, но только если захочет сама. И сейчас все шло к тому, что это может произойти.

Дрожь сотрясала его тело. Вытянув руки, он сжал кулаки, удерживая себя от того, чтобы положить ладонь на ее голову, направляя к нужной цели. Высунув язык, она лизнула живот, и он затрепетал в мучительном предвкушении. Влажные поцелуи следовали по дорожке волос к его нетерпеливой, страждущей плоти…

Маленькая ручка обхватила основание его мощного жезла. Темные опахала ресниц дрогнули и сомкнулись. Нетерпение будоражило его кровь, пока он наблюдал, как ее розовые пухлые губы раскрылись, когда она наклонилась ниже. И спустя мгновение горячий влажный жар окружил головку его мощного члена. И все, что он мог сделать, — это подавить глубокий стон благодарности. Устроившись меж его раскинутых ног, склонившись над его пахом, она дарила ему ни с чем не сравнимые ласки. Ее губы были божественно-мягкими, ее рот — горячим и влажным… Спутанные пряди темных волос дразнили внутреннюю сторону его бедер.

Втянув щеки, она всасывала его, почти подталкивая к оргазму, прежде чем скользнуть назад и проделать это снова. Стиснув зубы, Джеймс боролся с примитивным желанием выпустить семя ей в рот, решив не спешить и до конца познать всю сладость эксперимента.

Она сделала паузу. Кружа языком по головке, подхватила каплю, соскользнувшую с нее. От ее невообразимого искусства дыхание застревало в горле, его жезл ни на минуту не оставался без внимания.