— Знаю, — кивает Леа. — Наш мальчик легких путей не выбирает. До чего же тяжело отпускать детей в большое плавание…

— Ну и кто следующий? Будешь спасать Данте от его матери?

Тут Леа и рассказала про свои планы касательно Эбенезера и Фермины. Разумеется, ее благие намерения весьма похвальны, однако они сокращают те немногие часы, какие мы имеем возможность проводить наедине друг с другом. Зовите меня эгоистом, но вовсе не желаю, чтобы личная жизнь Олдоса Швингхаммера налаживалась за счет моей.

Но работа прежде всего, сначала необходимо уладить важную производственную проблему — вытащить Себастьяна из тюряги.

Видок у Себастьяна кошмарный — еще хуже, чем в то утро, когда обнаружил его спящим под полкой на складе. Встречаемся в суде, где мамаша внесла за него залог, потом вместе отправляемся в кафе за углом.

Список предъявленных обвинений впечатляет: попытка кражи на сумму более тысячи долларов, управление транспортным средством при содержании алкоголя в крови более 0,05 промилле, незаконное проникновение, нахождение в общественном месте в состоянии алкогольного опьянения, нанесение ущерба частной собственности, нападение, сопротивление при аресте и, наконец, нападение на офицера полиции.

— Все помню, кроме последнего пункта, — прокомментировал Себастьян. — Наверняка сами приписали. Ну, может, замахнулся разок, но не более того. Фашисты и варвары!

Последняя неделя стала для Себастьяна настоящим испытанием. Вскоре после Нового года Мина заявила, что хочет наладить отношения с мужем, и выставила моего приятеля за порог. Себастьян говорил, что предвидел такой исход, но я, если честно, сомневаюсь. Несколько дней Себастьян ночевал на диванах и полах старых университетских приятелей и случайных знакомых. Потом ушел в трехдневный запой, на протяжении которого, по собственному утверждению, нигде не ночевал.

После того как Себастьяна отказались обслуживать в трех барах подряд, мотивировав это тем, что ему «уже хватит», в четвертом мой друг не выдержал. Расколотил все бокалы, до которых смог дотянуться, и запустил полупустую бутылку «Столи» в бильярдный стол. Вызвали полицию, но Себастьян непонятно как проскользнул мимо охранника и скрылся через черный ход.

К сожалению, Себастьян забыл куртку. Учитывая, что в кармане лежал кошелек, для полиции не составило труда вычислить преступника. Вдобавок дело было в середине января, стоял крепкий морозец. Некоторое время Себастьян брел сам не зная куда, пока не очутился около жилого дома.

Проживал там механик, готовящийся выйти в ночную смену и оставивший машину во дворе с включенным двигателем, чтобы разогрелась. Себастьян недолго думая залез внутрь, расположился на водительском сиденье и почти сразу погрузился в крепкий здоровый сон. А проснулся уже в вытрезвителе.

Так как Себастьян, находясь под воздействием алкоголя, сидел за рулем чужого автомобиля с включенным двигателем, его, естественно, привлекли за вождение в нетрезвом виде. Приплести сюда попытку угона — по-моему, большая натяжка, но пути юриспруденции неисповедимы. Вырубись Себастьян на пассажирском сиденье, все бы обошлось. Особенно учитывая, что к моменту прибытия полицейских он был в глубокой отключке. Нападение — это когда Себастьян оттолкнул с дороги бармена, а сопротивление при аресте — не слишком восторженная реакция, когда его разбудили и силой выволокли из теплой машины.

Впрочем, это все пустые рассуждения, а суровая правда жизни такова — если Себастьяна признают виновным по всем пунктам, ему грозит до пятнадцати лет.

— Не волнуйся, до этого не дойдет, — как могу подбадриваю друга я. — У тебя же нет судимостей. Самые серьезные обвинения, скорее всего, удастся опровергнуть, не хватает доказательной базы. Нарочно выдвинули все, что можно, чтобы прокурору было с чем работать. Они нарочно тебя запугивают, чтобы признал себя виновным.

Нет, вы только послушайте. «Закона и порядка» насмотрелся, не иначе. Только это не сериал. Моему лучшему другу угрожает самый настоящий, невыдуманный срок.

— Мама внесла залог, — произносит Себастьян настолько нехотя, словно ему к горлу нож приставили. — Десять тысяч баксов.

— Ничего себе! Да не переживай ты. Радуйся лучше, иначе до сих пор в камере бы маялся. У меня-то таких денег нет. Сам знаешь, с тех пор как меня Мэдофф обанкротил, все миллионы потерял…

Себастьян даже не улыбается. Да, слабовата шутка.

— По условиям освобождения под залог я должен жить с ней. Пить запрещается. Из дома можно выходить только на работу или по делам, одобренным судом. Например, на встречу с адвокатом или на прием к проктологу.

— А зачем тебе к проктологу? С простатой проблемы?

— Пока нет, но скоро будут, — отвечает Себастьян. — В тюрьме к этой сфере внимание повышенное…

— Адвоката уже нашел?

Себастьян вертит чашку с кофе.

— Мама наняла. Судя по лицу, пробы ставить негде. Думаю, может, попросить, чтобы предоставили мне бесплатного защитника, или как это называется…

— Лучше не надо, — советую я. — Настоящий адвокат вмиг все уладит. Может, даже до суда не дойдет. И дело в шляпе, никакого пятна на репутации! Может, потребуют компенсацию в размере стоимости «Столи» и нового покрытия для бильярдного стола. А эти бесплатные — замученные выпускники, набирают стаж, пока их на нормальную работу не возьмут. Вот с таким защитничком тебя точно в тюрьму отправят.

— Ты не понимаешь, — возражает Себастьян. — Свободы мне в любом случае не видать. Если мама меня вытащит, всю жизнь ей обязан буду. Это похуже любой тюрьмы! Там хоть за хорошее поведение освобождают.

— Зато уголовником не станешь.

Мать Себастьяна нарочно позвонила мне, чтобы забрал его. Боялась, если придет самолично, сын из камеры выходить откажется. Голос у нее был такой встревоженный и виноватый, что возражать не стал. И вообще не хочу, чтобы Себастьяна следующие лет пять домогались в тюремном душе, и все из-за дурацкой гордости.

Она подогнала свою машину прямо к магазину, а домой поехала на такси. У мамы Себастьяна джип «лексус». Давно не сидел за рулем, а тут и вовсе оробел, тем более что движение в это время дня оживленное. Паркуется машина практически сама, и слава богу — я в тот узкий зазор между двумя автомобилями даже соваться побоялся бы.

Себастьян со стоном поворачивается к окну.

— Наверное, ты прав. Ну что, как дела с Леа?

— Хорошо, — отвечаю я.

И как прикажете сообщить о помолвке? Невозможно поделиться хорошей новостью с приятелем, у которого жизнь идет под откос, не выставив себя самовлюбленным, эгоистичным козлом. Все равно что принестись на похороны с радостным криком: «Я джекпот выиграл!» Но Себастьян в любом случае скоро узнает, не от меня, так от кого-то другого. Еще обидится. Ну ладно, скажу…

— Мы помолвлены.

Себастьян вскидывает брови, на бледных щеках проступает легкий румянец.