Нет, конечно же, он будет доволен. Доволен ею.

И тогда… она пригласит его к себе домой и угостит ужином.

От волнения ей стало трудно дышать.

* * *

Томас позвонил в больницу и попросил врача осмотреть Ари, хотя это не было согласовано заранее. Возражать было бесполезно, Ари пошел в больницу пешком. Томас хотел, чтобы внедорожник оставался рядом с участком на всякий случай. Сугробы громоздились вокруг на всем пути. Метель немного стихла, но снег продолжал идти, и бил в лицо, и слепил глаза.

Врач, к которому Ари должен был обратиться, оказался занят. Ари сел в приемной и перевел дыхание. В списке его забот плечо сейчас не было на первом месте. Полистал старые потрепанные журналы, затем встал и спросил у дежурной, работает ли сегодня Гудрун, медсестра, которая была свидетелем при составлении завещания.

— Да, — сказала дежурная.

— Можно поговорить с ней, пока я жду?

— Я попрошу, чтобы ее позвали. — У полицейской формы определенно было свое преимущество.

Они присели за столик в конце вестибюля, подальше от стойки регистрации и единственного пациента, ожидающего встречи с врачом.

— Простите, что отвлекаю от работы, — сказал Ари ровным голосом, стараясь ее успокоить.

Это была женщина средних лет с приветливым взглядом. Похоже, ее не смутила просьба поговорить с полицией.

— Ничего страшного, — с улыбкой ответила Гудрун. — Чем я могу помочь?

— Мне надо задать несколько вопросов по поводу завещания, которое сделал Хрольвюр Кристьянссон. Кажется, вы были свидетелем?

— Да, верно. Это происходило дома у Торстейна и Сньолойг. Но я только поставила подпись.

— Уверен, что все было по правилам. Хрольвюр присутствовал при этом, так ведь?

— Да-да, разумеется.

— Вам стало известно, кто его наследники?

— Нет, конечно нет, я и не спрашивала. Это не мое дело.

Она покраснела.

— Вы кому-нибудь говорили, что Хрольвюр оставил завещание?

— Нет, не говорила. Он подчеркнул важность того, чтобы все оставалось в тайне. Я серьезно отношусь к таким просьбам.

— Конечно. Я в этом нисколько не сомневаюсь.

— Он был… убит?

Ари не успел ответить. Его вызвали.

— Простите, мне надо бежать. Прием у врача.

— Надеюсь, что помогла.

— Конечно, — сказал он, хотя это вряд ли можно было бы считать правдой. — Спасибо, что нашли время поговорить со мной.

Доктором оказалась серьезная молодая женщина, высокая, с короткими темными волосами.

— Что вас беспокоит? — Ее тон давал понять, что даром время она терять не станет. — Томас, кажется, говорил о проблемах с плечом.

Ари кивнул.

— Вот это. — И показал на больное плечо. — Стукнулся о стол в комнате.

— Опасности подстерегают нас дома, — заметила она, разминая ему плечо. — Так больно?

Ари дернулся:

— Очень.

После короткого осмотра она вынесла вердикт:

— Ничего серьезного, просто растяжение. Скоро все пройдет. Отдохните несколько дней, и руку лучше держать на перевязи, чтобы не напрягать плечо.

Ари хотел отказаться, но у него не было на это сил, по крайней мере сейчас. Он вышел из больницы с твердым намерением выбросить повязку, как только доберется до участка, а затем проклял свое упрямство. Действительно, было бы хорошо дать его плечу отдохнуть.

Он был уже недалеко от участка, как вдруг развернулся и пошел обратно в сторону больницы. Ари решил кое-что проверить там, надеясь, что это поможет ему выяснить, кто же проник в его дом той ночью.

* * *

Сведения, полученные в больнице, подтвердили его догадку, хотя картина еще не была полностью ясной. На обратном пути в участок он взвесил все варианты, и его настроение улучшилось. У него было предположение о том, кем был его ночной гость, но Ари все еще не мог понять, что тому было нужно. По-видимому, это было как-то связано с расследованием. И тут его внезапно осенило. Камера! Ари был так взволнован, что почти забыл о своем травмированном плече и о том, что доктор велел ему не перенапрягаться.

Он сел за компьютер, не сказав Томасу ни слова, и стал рассматривать фотографии, сделанные в театре.

— Пастор будет носить перевязь?

Томас дружески улыбался.

— Что?.. Да. Конечно. Растяжение. Мне велели несколько дней отдыхать.

— Я так и думал. Вы с Хлинюром поменяетесь, я попрошу его выйти завтра и поработать всю неделю, а ты заступишь на выходные.

— Мне лучше на работе. Дома делать нечего.

Кроме как думать о работе, Угле и Кристине.

— Давай будем слушаться врача. — Наставнический тон напомнил Ари его отца. Тот сказал бы то же самое.

— Ладно. Но я буду бродить в округе как неприкаянный.

— Пожалуйста, если хочешь. Но ты не на дежурстве, запомни это.

Ари опять вернулся к фотографиям. Он хотел удостовериться в правильности своих догадок, прежде чем поделиться ими с Томасом.

Что они упустили? Он просматривал фотографии снова и снова, но безрезультатно.

Его охватило отчаяние.

Единственное, что ему приходило в голову, — это показать их Угле. В конце концов, она была тем человеком, которому он доверял. Может, она что-то заметит. Но все было не так просто. Им предстоит говорить об этом деле… и еще о наследстве… И он собирается показывать ей фотографии места предполагаемого преступления, притом что она сама… ну, в общем, находится под подозрением.

Ари перекинул фотографии на флешку и сунул ее в карман.

Он решил сделать это. Встретиться с Углой и послушать, что она скажет по этому поводу.

* * *

С годами Хлинюр изменился, стал более разумным. Оглядываясь назад, он задавался вопросом: как он мог быть таким… ну, злым, что ли? Злым. И довольно гнусным.

Он всегда был выше своих сверстников по росту — и сильнее. Но вместо того чтобы использовать свою силу для помощи одноклассникам, которые в ней нуждались, он обнаружил, что дразнить их было гораздо приятнее. «Дразнить» не совсем подходящее слово.

Издеваться, унижать — так правильнее. Он просыпался иногда среди ночи в холодном поту, вспоминая свои старые грехи, и повторял: «За это я попаду в ад».

Все это было очень давно, и теперь он стал другим человеком. Переехал на север, в Сиглуфьордюр. Но избавиться от воспоминаний о тех, с кем он так плохо обращался, было непросто. Хлинюр помнил каждого и в последние годы пытался установить контакт со своими жертвами. Он извинился перед ними. И многие приняли его извинения. Для кого-то все это осталось в прошлом, по крайней мере на первый взгляд. Другие оказались глухими к его словам, извинения не помогли.