Множество изготовленных ремесленниками других народов, не относящихся к китайцам, изделий из бронзы, особенно ножи и другое оружие, обнаруженных в захоронениях культуры Шан, служат основанием для предположения о том, что в туманной области, известной как «северная зона», расположенной между степями и долиной реки Хуанхэ, процветал обмен товарами между подданными династии Шан и представителями культуры бронзового века на севере. Колесная повозка попала в Китай из Средней Азии через так называемую «северную зону» в конце периода правления династии Шан, приблизительно в 1200 году до н. э.3 Среди доказательств возвышения полноценного кочевого образа жизни на севере от Китая с IX по VII век до н. э. можно назвать большее количество деталей лошадиной сбруи и оружия среди погребальных предметов, наряду с другими признаками существования хозяйства, основанного на животноводстве.

В середине V века до н. э. по мере экспансии китайских царств на север расширялось их общение с к тому времени кочевыми народами, которых они назвали народность Ху. В государстве Чжао внедрили кавалерийские отряды, носившие одежды, которые кочевники приспособили к верховой езде. Поскольку конница стала главным родом китайских войск, на пограничных базарах главная хозяйственная роль отводилась сбыту лошадей4. Археологические находки, отнесенные к VI—IV векам до н. э., служат свидетельствами древнейшего появления в северных захоронениях наборов «скифской триады», названной по имени кочевников, описанных в трудах Геродота: оружие, конская сбруя и предметы украшений с изображением животных. Эта эра к тому же отмечена заметным развитием железной металлургии, вытесняющей бронзу.

Отношения правителей Китая с внешним миром в конце существования Сражающихся царств определялись возведением стен вдоль границ. Ради завладения степными просторами, где выгуливали лошадей, необходимых для их армий, правители северных китайских царств отобрали территорию, раньше принадлежавшую кочевникам, и стены служили защитой данной территории. Стены в этот период времени возводили из утрамбованного грунта и камня на вершинах горных хребтов и холмов. Внешне они совсем не напоминали построенную при династии Мин из кирпича стену, прекрасно знакомую каждому из нас, и эти стены ни в коей мере не служили природным барьером между дикой степью и возделанными полями, как кое-кто это утверждал.

Возведение таких стен как преграды на пути кочевников представляется всего лишь одним вариантом ее назначения в расширенном культурном контексте. Правители Сражающихся царств построили стены и сторожевые вышки не только с северной стороны, но и вдоль границ с многими другими китайскими царствами5. Возведение стен на севере Китая достигло кульминации со строительством правителями династии Цинь единой системы стен и сторожевых вышек для обозначения своих границ на захваченных степных просторах. На волне такого приграничного строительства и в известной степени в ответ на него кочевые народы объединились в собственную великую империю вокруг племени хунну (сюнну). Предполагаются две модели такого возвышения кочевой империи, случившегося спустя всего два десятилетия после объединения Китая.

Сторонник одной из моделей утверждает, что возвышение кочевого государства случилось из-за Китая. Существовавшие за счет того, что давал им скот, а также изделий кустарного промысла кочевые племена, чтобы выжить, либо должны были получить дополнительные товары, производимые оседлыми народами, жившими к югу от них, либо вынуждены были изменить сам уклад жизни. Искусные в стрельбе из лука и верховой езде, кочевники уже представляли собой нешуточное войско, в котором каждый взрослый мужчина мог выполнить боевые задачи. Политическая власть приходила изначально к тем, кто добивался большего успеха в сражениях против других племен и в набегах на оседлых китайцев, а заслуженный воевода пользовался преданностью последователей через справедливое распределение боевой добычи. Так как власть правящей верхушки кочевых народов основывалась на их праве распределения товаров, отобранных у китайцев, государственное устройство кочевников формировалось в условиях решающего влияния китайской формы правления. С укреплением власти китайских царств кочевникам пришлось самим заняться формированием более многочисленных армий, и в процветающем едином Китае появились богатства, часть которых вожди крупных кочевых объединений могли потребовать у китайского правителя в виде дани. Такое перераспределение богатства в пользу северных народов послужило укреплению политической власти правителей кочевых племен6.

Другие ученые категорически отрицают существование четкого деления на кочевые и оседлые народы, обитавшие вдоль китайской границы. Они утверждают, что у кочевых народов, таких как хунну, существовали свои земледельцы, жившие в срединных районах их территорий, и что обитатели городов-государств в оазисах Средней Азии поставляли любые товары, в которых испытали недостаток кочевники и зависимые от них земледельцы. Следовательно, существование государств кочевников совсем не зависело от великих оседлых царств Персии на западе или Китая на востоке. Товары поступали из Китая по каналам торговли, захватнических набегов и поступления дани, но, что и говорить, они не играли особой роли для физического выживания народа или обеспечения привилегированного положения его вождей7.

В соответствии с такой моделью построения общества при наличии незначительного избыточного продукта у кочевых обществ – большого им не требовалось, потому что все свое добро они несли с собой, – возвышение правящего класса представлялось практически невозможным, и он не мог значительно удаляться от своего народа. Насилие в таких обществах никогда не достигало масштаба полноценной войны. Оно ограничивалось мелкими набегами или местью за нанесенную обиду, отъемом чужого скота ради увеличения собственного стада или похищением жены. Радикальный перелом, между тем случившийся из-за неблагоприятной погоды, мятежа против господства доминантных племен или захвата кочевий оседлыми народами, мог послужить причиной нарушения уже ставшего неустойчивым равновесия в обществе, переселения в новые области. Когда возникала угроза нападения вооруженных противников, племена выживали исключительно за счет объединения в многолюдные военные организации. Их формировали харизматические воинственные вожди, собиравшие воинов для личной гвардии, а потом набирали новых ратников, привлекаемых в войско уже достигнутыми победами, то есть престижем самой службы и соблазном грядущей добычи. Такой процесс постепенной милитаризации кочевников достиг высшей точки с учреждением централизованного государства под властью верховного племенного вождя, правившего в звании «хан», освященном «защитой Небес», воплотившейся в его победах. Этот новый высший властитель преобразовал племенные аристократии в государственную аристократию через такое распределение добычи, чтобы оно обеспечило лояльность его соратников.

Появление конфедерации Хуину шло как раз по такому шаблону. Когда воеводы династии Цинь захватили всю территорию к югу от большой излучины реки Хуанхэ, выдавив оттуда хунну и других обитателей, возник экономический кризис. Если верить автору Ши-цзи, основатель империи Хунну Модэ собрал и обучил гвардию, преданную ему до самопожертвования, создал ту силу, с помощью которой он убил своего собственного отца и присвоил титул шаньюя, то есть «верховного правителя»8. Затем последовала серия побед на просторах от Маньчжурии до Средней Азии, когда одно племя за другим признавало растущую власть хунну. Эта кампания достигла высшей точки с появлением пирамидальной структуры власти, основанной на авторитете наследственных монархий помельче или аристократов, подчиненных верховному правителю.