Юношей кланов при династии Хань старались женить на дочерях, происхождение родов которых, талант или репутация родственников выглядели ценным приобретением. Одно такое бракосочетание откровенно описано как средство «привлечения поддержки и установления завидной партии для укрепления клики». Когда потенциальный зять отказывался от такого брака по расчету, устраиваемого его семьей, говорили, что он проявлял свой благородный нрав. Но даже в таких притчах обычная практика организации браков с выдающимися людьми или кланами ради усиления положения рода называлась делом само собой разумеющимся22.

Ученые позднего имперского и современного Китая отмечают, что практика деления кланового хозяйства обычно сопровождается установлением выгодных брачных связей. Деление кланового имущества по случаю создания сыновьями собственных семей осуществлялось при тщательном учете супружеских уз, укрепляющих связи с родственниками жены и поднимающих статус жены, предохраняемой от тещи общественным положением. Ссоры между свекровями и невестками конечно же в Китае при династии Хань тоже случались. И их примеры можно найти в китайской поэзии. К тому же в сборнике медицинских и магических «рецептов», обнаруженном в Мавандуе, содержится заклинание, рекомендуемое для предотвращения такой проблемы.

Свидетельством относительной слабости китайских родственных уз по мужской линии при династии Хань служит отсутствие таких появившихся позже деталей жизни, как ежегодный торжественный день подношений усопшим, общие родовые кладбища и коллективная собственность. Наряду с установившимся порядком, при котором особое внимание уделяется брачным узам, эти детали могли бы послужить укреплению основ китайских кланов при династии Хань в сети общественных связей23.

Классическим примером влиятельной семьи и методов, с помощью которых ее главы приобрели власть над сельским обществом, считается клан Фань из Наньтана. Его описывают как выдающуюся семью родовых деревень, члены которого «на протяжении нескольких поколений демонстрировали большую сноровку в животноводстве и наращивании богатства». За счет эксплуатации тружеников зависимых домашних хозяйств они создали усадьбу площадью около 1,2 тысячи гектаров с рыбными садками и несколькими скотными дворами, то есть, по европейским стандартам, им принадлежало относительно небольшое хозяйство. Общее количество народа в этом домашнем хозяйстве, вероятно, не превышало пары дюжин человек. С точки зрения численности работников и площади земли, находившейся в их распоряжении, этот клан выглядел мощнее своих соседей, но его влияние выше местного уровня не поднималось. Однако клан Фань с его богатством «облегчал жизнь и помогал в финансовом отношении родственникам и членам семьи, а также раздавал милостыню обитателям деревень, где они жили сами».

Когда вспыхнуло восстание против Ван Мана, жену Фань Хуна взяли в заложницы. Но государственные чиновники не посмели ее казнить потому, что своей щедрой благотворительностью клан Фань завоевал надежную поддержку со стороны местного населения. После ее освобождения мужчины клана Фань организовали членов своей семьи и всех родственников на строительство крепости. В ее стенах больше тысячи семей нашли пристанище и пересидели нашествие Красных бровей (мятежники-хлеборобы, восстание которых спровоцировало войны, в результате которых удалось свергнуть Ван Мана)24.

Клан Фань выступил заметным действующим лицом в своем районе и сподобился действовать на имперском уровне вопреки их собственному относительно небольшому поместью, а также немногочисленным ближайшим родственникам и слугам. Тут свою роль сыграли обязательства и поддержка со стороны большого количества владельцев домашних хозяйств. Сеть этого клана состояла в первую голову из тех, кто носил их фамилию, но в конечном счете она охватила всех их соседей. Этот способ плетения сетей из домашних хозяйств, разделяющих сначала общую родословную и затем местное происхождение, позволил ведущим кланам призывать на службу себе тысячи человек. То есть у них появилась возможность доминировать над более скромными соседями.

Полезно рассмотреть такую практику в пределах более широкого исторического контекста. Сражающиеся царства и первые китайские империи создавались посредством установления искусственных связей между отдельными людьми. Появившиеся впервые при вербовке свободно перемещающихся посредников, возникших с разрушением государств и кланов, такие личные связи – освященные клятвами или назначениями и основанные на обмене преданностью признанному авторитету – лежали в основе государственных бюрократий, объединений разбойников и интеллектуальных традиций25. Точно так же, как все новые формы государственного устройства, организованной преступности и интеллектуального сообщества пришли к власти посредством установления и сохранения сетей личных отношений, конкретные кланы или родовые объединения стали важными политическими деятелями за счет своего материального или интеллектуального капитала. С его помощью они навязали долговую зависимость от них другим людям, а потом заставили себе служить.

Однако, в отличие от связей вельмож, разбойников и ученых, сети великих кланов возникли не только из межчеловеческих отношений. Они появились из ранжированного ряда связей, начинавшихся с собственно домашнего хозяйства, распространявшихся на другие домашние хозяйства, восходящие к общему предку. Затем продлевались на постоянно живущих в семье слуг (кэ), на соседей из тех же самых или соседних деревень и, наконец, на людей во всех уголках области или из отдаленных семей, связанных совместной учебой или политической службой.

Благодаря такому прогрессирующему расширению сетей предел коллективной юридической ответственности за преступления в Восточной Хань вышел за пределы обычных трех поколений, входивших в крупнейшие домашние хозяйства. Таким образом, в «Великом предписании» 160-х годов запрет на государственную службу продлили на родственников в пятом поколении и даже на тех, кого связывали всего лишь отношения покровительства. Другими требовавшими деликатного отношения преступлениями тоже предусматривались коллективные наказания тех, кто совсем не принадлежал к конкретному семейству, и касались они расширенного круга родни и сети общественных связей, определявшей политическую власть. Охват такого коллективного воздействия и последующих наказаний простирался настолько далеко, что в политически важных случаях к ответу могли привлечь больше 10 тысяч человек, осудить их, а потом казнить26.

Такого рода расширяющиеся сети общественных связей фигурировали и при некоторых других обстоятельствах. В списке, представленном крупным землевладельцем Восточной Хань Цуй Ши (умер ок. 170 года), в приложении к его «Ежемесячным постановлениям для четырех классов людей» (Сы минь юэ лин), он называет тех, кому люди адресуют поздравления на Новый год в форме расширяющегося круга. В клане Фань составили список получателей их благотворительных подаяний, переехавших из мест проживания дальней родни той же самой фамилии к соседям. Когда род Линь вступил в союз с Лю Бошэном, поднявшим мятеж против Ван Мана, в их отряде насчитывалось 2 тысячи мужчин – «сыновей и младших братьев, представителей других родственных кланов и постоянно проживающих в семье слуг». А когда Ли Тун присоединился к мятежу Лю Бошэна и Лю Сю, Ван Ман казнил всех его родственников в столице и Наньяне. Последних оказалось шестьдесят четыре человека, разделенные на «братьев и представителей рода», трупы которых сожгли на базарной площади. Наличие родственников в Чаньане и Наньяне показывает, что политически значимая для крупного магната или рода группа вышла далеко за пределы их собственного домашнего хозяйства и поместья27.