Ковровый нож.

Перчатки.

ПОСЫЛКА!

Она уже удивлялась, куда подевались ее тапочки. Обычная обувная коробка с онлайн-заказом, который можно сунуть в микроволновку. Продукты из ящика Филипп убрал в холодильник, а ее контактные линзы лежали в ванной.

А легкая, обернутая в простую упаковочную бумагу коробка? Она лежит здесь внизу. Прямо под настольной лампой Филиппа рядом с его ноутбуком на крошечном столе.

Бумага разрезана.

Язычки отогнуты.

Содержимое разложено частично под микроскопом, частично осталось внутри коробки.

Никаких тапочек для микроволновой печи.

Очевидно, что Эмма совершила ошибку, не взглянув повнимательнее на адресата.

Потому что густые коричневые длинные волосы, которые пришли в этой посылке, предназначались не для нее.

А для Филиппа.

– Что это? – спросила Эмма.

Ее мозг искал логичное, но прежде всего безобидное объяснение.

– Они у тебя от Парикмахера?

Конечно. Преступник связался с ним. Он просто делает свою работу и изучает трофеи.

– Что ты имеешь в виду? – Филипп поднялся со стула.

– Как что, волосы, – ответила Эмма, и словно металлическое кольцо сжалось вокруг ее сердца, когда она увидела, как Филипп открыл ящик письменного стола и спрятал там темные пряди.

– Какие волосы? – пожал он плечами. – Я не знаю, о чем ты говоришь, милая.

При этом он развернул свой раскрытый ноутбук так, что Эмма могла видеть экран.

– Что… как… где? – начала запинаться она. Ее односложные вопросы сменялись в такт снимков, появлявшихся на экране в виде слайд-шоу.

Фотографий женщин.

Красивых женщин.

Девушек из эскорта. Тайно сфотографированных перед разными дверьми. Дверьми гостиничных номеров, которые придерживал всегда один и тот же мужчина, в то время как проститутки сменялись.

– Ты? – Эмма все еще пыталась отвергать очевидное. – Ты встречался с этими женщинами?

С женщинами из эскорта? Жертвами?

– Значит, это ты их убил?

– Эмма, ты хорошо себя чувствуешь? – спросил Филипп с выражением наигранного, как ей показалось, удивления на лице, нажав на клавишу пробела. На экране появилась новая фотография, и снова жертва.

Эмма вскрикнула, узнав себя.

С чемоданом на колесиках в руке, прямо перед темной дверью, которую она как раз открывала. Фотография, как и все прочие, сделана при плохом освещении, но номер комнаты на облицованной ореховым шпоном двери виден хорошо: 1904.

– Это был ты! – крикнула Эмма в лицо Филиппу. – Это ты Парикмахер! Как я могла так заблуждаться? Позволить ввести себя в заблуждение?

Сбитая с толку посылкой для неизвестного соседа, она не обратила никакого внимания на вторую посылку. И впустила врага в свой дом.

Эмма заблудилась в лабиринте своих параноидальных мыслей и погубила невинного.

– Ты подонок!

Ее муж улыбнулся и сказал глубоко обеспокоенным голосом, который не сочетался с его дьявольской ухмылкой:

– Эмма, пожалуйста, успокойся. Ты не в себе.

Одновременно он нажал на какую-то кнопку на ноутбуке, и экран стал черным.

– Что ты задумал? – закричала Эмма. Она не имела понятия, что ей делать. Смятение и ужас на мгновение парализовали ее. – Ты хочешь свести меня с ума?

– О чем ты? Боюсь, ты снова видишь то, чего нет, милая.

«Да. Так и есть. Не знаю зачем, но он все время подпитывает мою паранойю».

Эмма осмотрелась, инстинктивно ища предмет, которым могла бы обороняться, если Филипп попытается наброситься на нее. И тут заметила маленькую камеру на потолке подвала, которая была расположена так, чтобы Эмма все время была в объективе, а ее мужа не было бы видно на видеозаписи.

– Ты снимаешь меня? – потрясенная, спросила она Филиппа.

– Но, милая, ты же сама просила обезопасить подвал, – лицемерно ответил он. – Из страха перед взломщиками.

– Я никогда ничего не говорила о камерах! – крикнула она в ответ. И если ей по-прежнему не были ясны мотивы Филиппа, то на нее снизошло другое ужасное озарение: Сильвия.

Она звонила не с телефона Йорго!

А с собственного телефона.

Эмме стало ясно, в какую игру Филипп играл с ней все это время.

Как тогда со своей бывшей женой!

Просто сохранил номер Сильвии под другим именем.

А какой мужчина станет так делать?

Тот, которому есть что скрывать.

Любовную связь.

Чтобы не бросалось в глаза, когда любовница звонит по многу раз в день, посылает эсэмэски, оставляет пропущенные звонки.

Внутри у Эммы все сжалось.

Ну конечно, как ловко.

Йорго – напарник Филиппа, логично, что он часто звонит, по крайней мере, объяснимо, если наивная женушка посмотрит на дисплей и начнет задавать вопросы.

Как ловко и коварно.

Сильвия у него звалась Йорго, а Сильвия называла его Петером.

«И у нее великолепные длинные волосы. Как у меня».

Как вообще у всех жертв Парикмахера.

– Но зачем тебе нужно было их всех убивать? – прохрипела Эмма. От прозрения у нее перехватило дыхание. – Проституток, твоих любовниц. Даже Сильвию. Почему она должна была умереть?

Имя женщины, которую Эмма когда-то считала лучшей подругой, сработало как пароль: дьявольская улыбка исчезла с лица Филиппа, и он впервые выглядел по-настоящему обеспокоенным.

– А что с Сильвой? – спросил он, как будто и правда не знал, что она, в предсмертной агонии, только что пыталась дозвониться до него. Возможно, это была секундная слабость, почудившаяся Эмме в его глазах. Или то обстоятельство, что он назвал свою последнюю любовницу ласкательным прозвищем, которое высвободило в Эмме агрессивную неукротимую ярость.

А возможно, это была отвага отчаяния, которая выдернула Эмму из ступора.

– Эмма, стоп! – крикнул Филипп, хотя она не собиралась просто стоять и ждать своей участи.

Эмма оттолкнула его руку, которой он пытался схватить ее, резко развернулась и бросилась вверх по лестнице, но, как оказалось, недостаточно быстро.

Филиппу не стоило никакого труда поймать ее за ногу и удержать. Он был больше, сильнее и быстрее Эммы. И у него не было раны на лбу, которая пульсировала под повязкой, как живое насекомое, и вызывала новые волны боли при каждом движении.