– Пожалуй, я не прочь. Но я хочу честно предупредитьвас…

– Знаю-знаю: вы – мой противник. Ладно, согласен. Этоменя нимало не тревожит.

– Если все будет честно и благородно, я не прочь.

– Ох уж эти англичане с их «честной игрой»! Ну хорошо,теперь ваша щепетильность удовлетворена и мы можем не медля отправиться в путь.Времени терять нельзя. В Англию мы съездили не зря, я вполне удовлетворен –узнал все, что хотел.

Говорил Пуаро самым беззаботным тоном, однако мнепослышалась в его словах скрытая угроза.

– И все же… – начал я и запнулся.

– Что «все же»? Вы ведь довольны ролью, которую играететеперь, так ведь? Ну а я – мне предстоит заняться Жаком Рено.

Жак Рено! Я содрогнулся, когда Пуаро произнес это имя. Ясовсем забыл о нем. Жак Рено, томящийся в тюрьме. Жак Рено, над которым навислатень гильотины. Моя роль в его судьбе предстала во всем ее зловещем свете. Ямогу спасти Беллу, да, но какой ценою? Обрекая на смерть ни в чем не повинногоюношу!

Я с ужасом отогнал от себя страшную мысль. Этого нельзядопустить. Жак Рено должен быть оправдан. Разумеется, его оправдают! Однаколеденящий ужас вновь охватил меня. А если не оправдают? Что тогда? Могу ли явзять такой грех на душу? Какая страшная мысль! Неужели дойдет до этого?Неужели мне придется выбирать – Белла или Жак Рено? Сердце побуждало меняспасать девушку, которую я люблю, чего бы мне это ни стоило. Но ведь цена –чужая жизнь, а это меняет дело.

А что скажет сама Белла? Я вспомнил, что в разговоре с нейни словом не обмолвился об аресте Жака Рено. Она еще не знает, что ее бывшийвозлюбленный в тюрьме и обвиняется в жесточайшем преступлении, которого несовершал. Как она поведет себя, когда ей все станет известно? Пожелает лиспасти себя ценою его жизни? Конечно, она не должна совершать безрассудныхпоступков. Возможно, и даже наверное, Жака Рено оправдают и без ее участия. Ах,хорошо бы! А если нет? Ужасный вопрос, на который невозможно дать ответ. Новедь Сандрильоне не грозит самое страшное наказание. У нее же совсем иныемотивы преступления. Она могла совершить его в порыве ревности, не владеясобой. Ее юность и красота, конечно, тронут присяжных. Правда, пострадал не ЖакРено, а его отец, однако мотивы убийства от этого не меняются. Но в любомслучае, сколь бы снисходителен ни был приговор суда, долгого тюремногозаключения ей не миновать.

Нет, необходимо защитить Беллу. И в то же время спасти ЖакаРено. Я плохо представлял себе, как это сделать, и все свои надежды возлагал наПуаро. Уж он-то знает. Так или иначе, он сумеет спасти ни в чем не повинногоюношу. Он должен найти какую-нибудь зацепку. Вероятно, это будет нелегко, ноПуаро справится с этим. И Белла останется вне подозрений, и Жака Ренооправдают, как-нибудь все уладится.

Снова и снова успокаивал я себя, но в глубине моей душитаился страх.

Вечерним рейсом мы отплыли из Англии, и утро следующего днязастало нас в Сен-Омере, куда был отправлен Жак Рено. Не теряя времени, Пуароразыскал мосье Отэ. Мой друг не имел ничего против моего присутствия, и ясоставил ему компанию.

После долгих и утомительных переговоров нас проводили вкабинет следователя, который весьма сердечно нас приветствовал.

– А мне говорили, что вы вернулись в Англию, мосьеПуаро. Признаться, рад, что слух оказался ошибочным.

– Но я действительно был там, мосье Отэ, правда, совсемнедолго. Некий второстепенный вопрос, однако, полагаю, заслуживающий внимания.

– В самом деле?…

Пуаро пожал плечами. Мосье Отэ, вздохнув, покачал головой.

– Боюсь, нам придется покориться неизбежному. Этотканалья Жиро – какие у него, однако, отвратительные манеры! – безсомнения, способный сыщик. Такие редко ошибаются.

– Вы так думаете?

Следователь, в свою очередь, пожал плечами.

– Ну, честно говоря, – между нами,разумеется, – можно ли прийти к иному заключению?

– Если честно, на мой взгляд, в версии Жиро есть многотемных мест.

– Например?

Однако Пуаро предпочел не вдаваться в подробности.

– Я пока еще не готов назвать что-либоопределенное, – ответил он уклончиво. – Могу лишь высказать некоторыеобщие соображения. Молодой Рено мне симпатичен, и я просто не могу поверить,что он виновен в этом ужасном преступлении. Кстати, сам он говорит что-нибудь?

Следователь нахмурился.

– Не понимаю его. Похоже, он совсем не способензащитить себя. Невероятно трудно заставить его отвечать на вопросы. Он отрицаетсвою вину, и все, а в остальном замыкается в упорном молчании. Завтра я сновабуду его допрашивать. Может быть, вы пожелаете присутствовать?

Мы с готовностью приняли приглашение мосье Отэ.

– Какая трагедия, – вздохнул следователь. – Ятак сочувствую мадам Рено.

– Каково сейчас ее состояние?

– Она еще не приходила в сознание. Но для нее это благо– она избавлена от лишних страданий. Доктора говорят, что опасность миновала,но, когда она придет в себя, ей необходим будет полный покой. Насколько японимаю, ее теперешнее состояние вызвано не только падением, но и нервнымшоком. Если она повредится в уме, будет просто ужасно. Но я бы тому, право,нисколько не удивился.

Мосье Отэ откинулся в кресле, покачивая головой с видомскорбного удовлетворения, – самые мрачные его предчувствия оправдывались.

Наконец он очнулся и, спохватившись, сказал:

– Совсем забыл! У меня ведь письмо для вас, мосьеПуаро. Сейчас… Куда же я его засунул?

Он принялся рыться в своих бумагах. Найдя наконец послание,протянул его Пуаро.

– Оно было адресовано мне, с тем чтобы я передал еговам, – объяснил мосье Отэ. – Но вы не оставили своего адреса.

Пуаро с любопытством осмотрел конверт. Адрес был написаннаклонным размашистым почерком, явно женским. Вскрывать письмо Пуаро не стал,он сунул его в карман и поднялся.

– Ну что ж, до завтра, мосье Отэ. Сердечно признателенза вашу любезность и дружеское расположение.

– Не стоит благодарности. Всегда к вашим услугам.

При выходе мы нос к носу столкнулись с мосье Жиро, еще болеещеголеватым, чем обычно, и источающим самодовольство.

– А! Мосье Пуаро, – развязно бросил он. – Ужевернулись из Англии?

– Как видите, – ответил Пуаро.

– По-моему, дело идет к концу.