– О да!

Эдвард что-то бессвязно забормотал, брызгая слюной, потому что не мог составить внятную фразу. Морган посмотрела на Уорда, ошеломленно замолчав, и с трудом сглотнула, поглаживая живот. Даже издалека Уорд видел, что ребенок опять пинается. Он, похоже, с каждым днем делался все сильнее, подумал с гордостью капитан.

– Ты не мог сказать это серьезно, – произнесла Морган.

– Не мог, мэм! – закричал Эдвард. – Тут я с вами согласен! Это немыслимо, Уорд! Ты не можешь жениться на этой девице!

– Я совершенно серьезен, Морган.

Снова тишина, наполненная только лихорадочным грохотом сердца. Эдвард начал какую-то невнятную напыщенную тираду, но Уорд не обратил на него внимания. Эдвард обожал разглагольствовать. Но Морган, Эдварда не знавшая, повернулась к нему с растерянным и изумленным лицом.

– Эдвард, будь так любезен, – произнес Уорд, – отложи это на потом.

– Но это же безумие! Ты не можешь жениться на своей любовнице! Так не поступают!

– Не сомневаюсь, что так поступали неоднократно.

– Только не в Бостоне! У бостонцев и любовниц-то не бывает! А твоя бабушка… О Боже, Уорд, я на это не согласен!

– К счастью, мне не требуется твое согласие. – Уорд наклонился, глядя Морган прямо в глаза. – Твой ответ, любовь моя?

– Нет! Конечно же, нет! Ты что, сошел с ума?

Сердце в груди с грохотом оборвалось. Уорд стиснул зубы, чтобы вытерпеть эту боль.

– Почему нет?

– О, Морган! – воскликнула Эми, взяв подругу за руку. В ее глазах блестели слезы. – Почему нет? Ты должна выйти за него замуж, должна! Только подумай, моя дорогая, – ты восстановишь свое положение в обществе, и мы снова сможем стать подругами!

– Только через мой труп! – взревел Эдвард.

– Это, – сказала Морган, гневно сверкнув глазами, – я могу устроить.

– Вы угрожаете мне, мэм? – осведомился Эдвард дрожащим от ярости голосом.

– К черту все, Эдвард! – Уорд ударил кулаком по столу. – Более чем достаточно! Прекрати немедленно!

Уорд всмотрелся в лицо Морган, ища хоть какой-нибудь знак любви.

– Почему, Морган?

– Да как же! По всем тем причинам, что так неизящно выложил нам мистер Хантингтон! Ты должен – нет, обязан! – жениться на женщине с безупречной репутацией. Ах, Уорд, не такая уж я дура, как ты думаешь! Эми написала мне о положении, которое ты занимаешь в обществе Бостона. Ты вовсе не отставной морской капитан, так что не одна я водила окружающих за нос, сэр!

Уорд нахмурился. Сначала он скрывал от нее свое положение, потому что опасался, как бы из него не начали тянуть деньги, а потом ему стало казаться, что так просто удобнее. Морган не любила высшее общество.

– Я думал, так будет лучше.

– Я тоже – отрезала она.

Призвав на помощь все свое самообладание, он холодно произнес:

– Брак со мной – это лучшее решение твоих проблем.

– Это каким же образом?

– Во-первых, твой ребенок получит законное имя. Это сгладит желание Кеннета Тернера повесить тебя немедленно, а мы получим время, чтобы разработать стратегию твоей защиты.

– Но если ребенок будет носить фамилию Тернер, желание Кеннета увидеть меня мертвой утихнет, потому что все состояние будет принадлежать ребенку.

– Полагаю, Тернер сообразит, что в случае твоей смерти именно он станет опекуном твоего ребенка – это достаточно обычная практика.

– Какое это имеет значение? Деньги все равно будут принадлежать ребенку.

– На бумаге. А на деле Тернер, как доверенное лицо, сможет контролировать расходование денег. Более того – если ребенок умрет, деньги наверняка перейдут к Тернеру.

Глаза Морган расширились, она медленно покачала головой:

– О нет, Уорд! О нет, он не сделает этого!

– Я не знаю этого человека. Но восемнадцать лет – это долгий срок, Морган. Если ребенок будет носить мое имя, этой проблемы не будет.

– Если ребенок будет носить твое имя, – рявкнула Мор ан, – деньги будут моими до тех пор, пока меня не повесят. А это случится моментально, как только в лицензии на брак укажут мою истинную фамилию. Брак с тобой положит деньги в карман Тернера еще раньше.

– И ты действительно думаешь, что я это допущу?

– Решать не тебе! Об этом позаботится судебная система Филадельфии!

– Став моей женой, ты получишь любые средства, чтобы сражаться с этой системой.

– Боже милостивый, Уорд! – воскликнула Морган, и глаза ее заблестели от слез. – Ты представляешь себе, какой разразится скандал?

Почувствовав, как в желудке все сжалось, он мягко ответил:

– Представляю.

– Значит, должен понимать безрассудность своего плана!

– Ты и так погрязла в скандалах. Брак со мной уже ничего не ухудшит.

– Речь не обо мне, а о тебе! И о ребенке… – Морган резко втянула воздух. – Ему придется жить с клеймом сына убийцы.

– Ему в любом случае придется с этим жить.

– То есть предполагается, что меня поймают? Я этого не желаю.

– А как ты намерена избежать ареста во время облавы?

– Уеду из города.

Уорд вскинул брови и тревожно напрягся.

– Уедешь из города? Это невозможно! Остался всего месяц до родов! О путешествии не может быть и речи!

– Я прекрасно себя чувствую.

– Ты можешь родить в любой момент, Морган!

– Уж лучше, – сверкая глазами, огрызнулась она, – я рожу в поезде, чем в тюремной камере!

– Ты не попадешь в тюрьму!

– Ты этого предотвратить не сможешь.

– Как только ты станешь моей женой, непременно смогу.

– Я не дала согласия стать твоей женой. Вообще-то я тебе отказала.

Сердце Уорда сжалось. Несмотря на всю свою напускную храбрость, он с легкостью представил себе Морган, в одиночестве рыдающую в грязной тюремной камере.

– Ты должна изменить решение, – рявкнул он.

– Невозможно. Оно неизменно.

– Ты пытаешься дуть против ветра, Морган. Я предложил тебе единственное возможное решение.

– Никакое это не решение. Выйти за тебя замуж – все равно, что добровольно позволить себя повесить.

– Это единственный способ избежать приговора.

– Объявив всему миру: «Вот она я! Приходите и арестуйте!»? Разве что ты собрался жениться на мне под вымышленным именем.