Когда Михаил вошел в помещение производственного цеха с баяном, духота и запах всевозможных яств, накатили горячей волной. За длинным столом, впритык друг к другу, сидело человек пятьдесят. Праздничные речи и здравицы были уже произнесены, и Горлов, без пиджака, в белой рубахе с галстуком, запросто, разговаривал, по душам, с женщинами коллектива.

— А вот и наш маэстро! Давайте, девушки, споём «Черный кот за углом», мою любимую!

«Маэстро», тут же, «схватил» тональность и развернул меха. После, публика, разгоряченная вином, стала заказывать популярные песни. А потом, и до плясовых дошло…

— Отличный ты музыкант! Только бы, не пил… — раскрасневшийся Горлов подсел к другу. — На, вот, возьми… И, сунул, незаметно, в ладонь 300 рублей. И чего, вдруг расщедрился?

А потом, Михаил сидел в центре бабьего хора и играл «Ой, рябина кудрявая», «Виновата ли я» и другие народные «хиты». За что получил, от зав. производством, в подарок, бутылку водки. «Выпьешь попозже! Ну, и молодец же ты!».

А дома, ждала такая тёплая, ласковая Лена, которой он и отдал, «как жене», свой первый заработок в «Прополисе». Хороша, всё-таки, жизнь, как не крути!..

В выходные утром, когда Михаил и Зая (так ласково, стал называть подругу) — еще спали, пришел Андрюха Лосев, сосед по улице. Фамилия этого парня, будто, соответствовала внешнему виду и характеру. Высокий, здоровущий, он отличался, к тому же, «зверским» любопытством. Кругом у него были знакомые и друзья, которых Андрей обегал, как лось, собирая «важные вести», тут и там. И к Михаилу зачастил, как только у того появилась «интересная» сожительница. Вообще, новость о Михайловой «женитьбе», разнеслась в округе за несколько дней, и посмотреть на «казачку с Краснодарского края», уже успели многие знакомые мужики. Весть же сию, понятно дело, разнёс, ни кто иной, как Лосев.

— Ну, че пойдешь сегодня на вечер выпускников? —

Андрюха спрашивал хозяина, а сам, между тем, с улыбкой рассматривал Заю. — Всё-таки, раз в пять лет, школа народ собирает!

— У него дома много дел! А там, — опять грандиозная пьянка будет! — ответила за благоверного Зая, садясь на колени к «мужу». — Тем более, у нас денег нет…

— Там можно, и без денег. Как посмотрю, у вас совет да любовь! Два голубка! — продолжал улыбаться Лосев. — Бармалей-то здесь был? Так знаешь, что заявляет? Будто, больше Ленке подходит по возрасту, чем ты, Михаил! Смотри, уведёт — не заметишь!

— Не уведёт, правда, зайчонок? Зачем тебе этот дурак? Я лучше, так ведь? — «муж;» не сводил с Лены влюблённых глаз. — А на вечер, однако, схожу. Давно не виделись! Интересно же, — кто кем стал!

— Денег не получишь! — Зая обиженно надулась. — Тогда, к тётке и сестре поеду. Че, одна-то, дома буду сидеть?

— В шесть часов, классы собираются… — уточнил Лосев. — Кстати, Чонок и Дрёмин хотели придти. Короче, там встречаемся!..

…Настроение было первоклассное. С крыш деревянных домов, весело бежала капель. Лучистое солнце светило во всю. Встречные люди, казалось, разделяли, переполнявшую душу, радость. К школе, нужно было идти по старой мощеной дороге, в гору.

Сколько раз, — вот так, по мостовой, — он в детстве спешил на уроки! Хотя со школой, были связаны, не самые лучшие воспоминания. В классе пацаны недолюбливали, а иногда и били. Только с седьмого класса, когда повзрослел, мог постоять за себя… Здесь же, расцвела первая любовь к Наташе Мосейчук. Сначала безответная, а потом, когда оканчивал восьмилетку, готовясь поступать в музучилище, гордячка, наконец, обратила внимание. А ему-то, — было уж по фиг. Разлюбил, короче…

Сколько же воспоминаний! Интересно посмотреть на тех сопляков, которые сбегали с уроков. На девчонок-сплетниц, объявивших, когда-то, Михаилу бойкот. А учителя? Кто-то, может, работает еще?

А из старого здания, школу перевели в блочные, новые апартаменты. «Ученик», как раз, и подходил к ним сейчас.

Народу в вестибюле и столовой, где собрались выпускники, — некуда было ступить. По столам, во всю уже, разливали, принесённое с собою спиртное. «Своих» Михаил отыскать пока не мог. Наверное, уединились, где-нибудь, в классе. «Жаба» страшно горела, — надо, блин, выпить! И тут, — откуда не возьмись, — вынырнул Андрюха Лосев. По всему видно, чувствовавший себя, в этом гудящем шуме, как рыба в воде.

— Че стоишь, как потерянный? Класс не можешь найти? Айда, пока к нам!

За столиком сидели знакомые ребята. Просто учились тогда, в детстве, в младших классах. Всем разлили водки. Но у Андрюхиных друзей была своя компания, и через время, Михаилу, изрядно принявшему на «грудь», пришлось уйти. Догадался, спросил: где 10-«а», в каком кабинете? И вскоре, был среди однокашников.

Какие же парни взрослые, возмужавшие! А девчонки — матери, по два, по три ребёнка имеют. Кто как устроился в жизни. Дрёмин — бизнесмен, а Безматерных — в школе учителем. Чонок — известный, в округе, «авторитет».

— А ты, Миша, кем сейчас трудишься?

— Да как сказать? Пишу потихоньку… Для газеты.

— О-о! У нас свой писатель! Ну что, девочки, — коньячку?

Все были, мягко говоря, не трезвые, но Михаил напился под завязку. Да так, что, когда выходил, полетел вниз по лестничному пролёту. Домой не помнил, как добрался. Нашла его Ритка, соседка, в сугробе, — неподалёку от «избы». Еле довела…

— Что хоть, ты это пишешь? — Зая с интересом рассматривала, за спиной «мужа», ровные строчки в тетради. — В газету, что ли, понесёшь?

— Да вот, статью нужно отдать. Тебе тут, всё равно, будет ничего не понятно… — Михаил захлопнул тетрадку.

Теперь у него есть, что показать Мяткину! Статья, в принципе, готова. Здесь отражено главное: как интерпретировать каузальную разноуровневую связь. А именно, — она означает, что свойства индивидуальности являются одними и теми же, относительно тождественными элементами, что выводит к пониманию человека, как генотипа, видоспецифической особи. Это и есть ключ к расшифровке теории, а, значит, и разрешению вековых проблем человечества; революционному перевороту, интегрирующему естествознание с социогуманитарными науками.

На следующий день, отнёс отпечатанную статью Мяткину. Тот же, отдал её на рецензию Алексею Родионовичу Карасёву, доктору наук, зам. редактора, ответственного за коллективные сборники школы, а также выпуск психологической секции Вестника пединститута. Через две недели, Карасёв обещал высказать своё мнение, относительно сообщения.

Михаил еле дождался срока.

— Ну что сказать… — Алексей Родионович, — внешне невозмутимый, небольшого роста, с седой головой, — неторопливо разгладил рукопись. — Статья, конечно же, слабая. Много спорных мест. И потом, непонятно вы как-то пишите. Надо писать так, чтобы студент далее понял… К тому лее, эти домыслы…

— А я не для студентов её готовил! — парировал Михаил, задетый за живое. — И никакие это не домыслы, а расшифровка имплицитных, скрытых положений теории. Вы, разве не согласны, что индивидуальность — генотип?