Этот крах спровоцировал Аарон Аль-Баз, который решил, что человечество не оправдало надежд, и создал вирус, который приблизил конец, разрушив экосистему планеты. Но кроме меня, об этом знает только Лэчлэн. Мы решили сохранить это в тайне. Аарон Аль-Баз – герой. Мы не знали, что может произойти, если мы развенчаем его.

– Ты себе не представляешь, сколько часов я провела, рассматривая эту фотографию. Мне так она нравится, потому, что ты дала мне ее.

Я вижу, как вспыхивают ее щеки в маске спасательного костюма.

– Чем больше я смотрела на нее, тем больше деталей я стала подмечать. Когда мы жили во внешних кругах, мой отец часто брал меня на крышу, чтобы полюбоваться на звезды.

Представляю себе такие крыши. Я впервые поцеловалась на такой.

– Мой отец рассказал мне о расположении звезд, движении планет. У всех планет есть свои орбиты, которые они проходят за разные отрезки времени. Можно предвидеть, где планеты окажутся спустя сотни, тысячи лет. И… можно заглянуть в прошлое и узнать, как выглядело звездное небо в определенный день. И знаешь, Рауэн, я обнаружила, что звезды на фотографии, которую ты мне дала, были в таком положении более тысячи лет назад!

Мне требуется несколько секунд, чтобы осознать услышанное.

– Ты хочешь сказать, что этой фотографии более тысячи лет?

Это спрашивает Эш, озвучивая мои мысли.

– Но это бы значило, что Гибель Природы произошла тысячу лет назад, а не двести.

Еще одна ложь правительства. Пора бы уже привыкнуть.

– Нам нужно рассказать об этом остальным. Они имеют право знать! Нам всем рассказывали, что только через тысячу лет снова можно будет заселять Землю… и это время прошло. Мы уверены, что провели здесь только двести лет, поэтому мы терпеливы и спокойны. Мы уверены, что должно смениться множество поколений, прежде чем появится надежда на освобождение, поэтому мы никогда ни о чем не спрашиваем.

– Да, но… – начинает Эш. – Это невозможно. Нельзя вот так взять и забрать восемь сотен лет у людей. – Он смеется. – У нас есть книги по истории. Семейные предания. Они рассказывают нам, что Гибель Природы произошла всего лишь двести лет назад. Наверное, ты что-то напутала со звездами, Ларк.

– Я проверила дважды, – не отступается она.

– Тогда это, наверное, подделка.

Эш кажется самодовольным, настолько он уверен в своей правоте. Не сомневается в том, во что он верил всю свою жизнь.

Естественно. У него же есть линзы-импланты.

Я думаю, что он просто не сможет поверить. Буквально просто не сможет.

– Эш, – спрашиваю я его осторожно. – Скажи мне честно. Ты веришь в лес?

Он уже почти кивнул… и затем я словно вижу, как нейроны срабатывают у него в мозгу, изменяя мысли.

– Я верю в тебя, Рауэн. Вот почему я здесь. И нам надо спасти Лэчлэна. Но… деревья. Целый лес, с животными и чистым воздухом? Как это возможно?

Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. Он не виноват. Должно быть, его контролируют. Как и всех в Эдеме, кто носит линзы.

– А ты, Ларк? Только честно.

Я пристально наблюдаю за ней и вижу, что и она борется с сомнением. Но ее эпилепсия слишком много задействует связей, сопротивляясь влиянию, это становится очевидным, когда у нее случается приступ.

– Я верю звездам, – отвечает она. – Это невозможно изменить. Я верю доказательству, которое я нашла на работе у матери, расчеты, которые подтверждают, что у нас достаточно еды и воды, хотя население удвоилось. Я уверена, что никто, кроме вторых детей и пары человек с неполадками в линзах, не помнит о землетрясении. Если все это сложить вместе, тот станет ясно, что что-то не в порядке с Эдемом. Очевидно, что нам врут и контролируют нас.

Она вздыхает и берет мою руку в перчатке.

– Я не знаю, есть ли там лес, или целый живой мир. Но раз ты его видела, я верю тебе. Я хочу верить в него.

Она поспешно сжимает руку, а потом выпускает ее.

– Нам нужна надежда, Рауэн.

Какое-то время мы идем молча. Мне хочется, чтобы они поторопились, но они, похоже, не могут идти даже чуточку быстрее. В глаза мне попадают капельки пота. Мир вокруг меня кажется туманным и нечетким. Не знаю, запотел ли костюм, или это дрожание пустынного воздуха на горизонте, или линзы слегка замутились. Кажется, что я иду во сне, бреду в невыносимой жаре. И как во сне, все кажется не совсем реальным.

По-моему, я сейчас засну стоя. Эш пытается что-то судорожно произнести, чего я не могу разобрать. Черт! Жара и переутомление вызывают у него проблемы с дыханием. Знала же, что не стоило брать его с собой.

– Нам надо возвращаться, – говорю я, хотя каждая клеточка моего организма стремится к деревьям, которые, я уверена, там – за горизонтом. – Нет, – меняю я свое решение. – Ларк, ты должна отвести его обратно. – Мой голос звучит убедительно, настойчиво – как приказ. – Если с одним из нас что-нибудь случится, двое других могут умереть, пытаясь спасти его. Мы не можем позволить себе медлить или отвлекаться на плохое самочувствие.

Я не обращаю внимания на обиженное лицо Эша.

– Поймите, мы никогда не найдем Лэчлэна в пустыне. Запаса воздуха в костюмах не хватит. Слишком уж она огромна. Но есть шанс, что он добрался до леса. Вы оба возвращайтесь, а я пробегу остаток пути. Если он там, у меня хватит времени, чтобы найти его. И возможно, в моем костюме осталось достаточно воздуха, чтобы выжить.

– Я не позволю тебе идти одной! – говорит Ларк.

Вместо ответа я смотрю на Эша. Она тоже.

– Я могу выжить. Он – нет.

Эш яростно протестует, говоря что он не слабый, что он не обуза, что не позволит обращаться с собой, как с ребенком. Но мы встречаемся взглядами с Ларк и понимаем друг друга. Он был ее лучшим другом задолго до того, как она встретила меня. Многое, что ей нравится во мне, впервые понравилось ей – пусть она и не влюбилась – в нем. Ее друг, мой брат. Мы объединяем усилия, чтобы спасти его. Ларк и я выживем. Эш – нет, пусть ему это и обидно. Пустыня убьет его.

– Ну же, Эш, – говорит Ларк, беря его за руку. – Мы возвращаемся.

– Нет, – протестует Эш, но так плаксиво и по-детски, как будто он знает, что проиграл. – Я не уйду.

Ларк применяет мою тактику.

– Если ты не уйдешь сейчас, то всех нас подвергнешь риску. Чем дольше ты стоишь здесь и споришь, тем меньше времени у Рауэн остается, чтобы пересечь пустыню.

– Тогда мы все должны вернуться, – возражает он, но как только Ларк начинает с усилием тащить его обратно, ее датчик движения тревожно пищит.

– Движение! – кричит она, глядя на табло, затем нервно оборачивается, чтобы оглядеть пустыню вокруг нас. – Это Лэчлэн?

Но его нигде не видно, и секунду спустя мы видим волнообразное колебание песка, это значит, что сгусток нанопеска приближается.