Мы с Сюзанной служим примером тех женщин, которые на склоне лет пережили два явления, позволившие им открыться навстречу потенциальной любви и чувственности. Эти два явления, наверное, лучше поймут женщины нашего поколения: индивидуализация и андрогенизация. Я расскажу о них позже, хотя понимаю, конечно, понимаю, что сами слова звучат не слишком романтично! Тем не менее благодаря им любовные отношения достигают невероятной глубины. Кому-то это кажется естественным… к кому-то приходит раньше. Нам, как и многим другим, потребовалось много труда и времени. Позвольте пояснить свою мысль.

Психиатр Карл Юнг пользовался термином «индивидуация», которая от индивидуализма отличается тем, что позволяет сохранять безопасную дистанцию, не терять самого себя, переживая эмоциональную и физическую близость. В случае с Сюзанной безопасная дистанция позволила ей понять, что она нуждается в уединении, что ей необходимо время для себя. Как и Сюзанна, я ощущаю, что крепче стою на ногах, чем та сомневающаяся в себе женщина, которой я была в молодости, когда моему внутреннему «я» не хватало уверенности и независимости. Мне хотелось стать такой, какой меня желал видеть мужчина; мне казалось, что именно это требуется для того, чтобы быть любимой. Наверное, я – единственная в мире, кто поверил, что в фильме Вуди Аллена «Зелиг» рассказана правдивая история. Мне показалось, что главный герой, который буквально перевоплощается в того, с кем разговаривает, в идеале следует известному изречению: «Я стану таким, каким ты хочешь, чтобы я стал». Какая уж тут дистанция! Между тем настоящая близость требует саморазоблачения, что довольно сложно, если вы подозреваете, что «сами», возможно, боитесь того, что ваше новое разоблаченное «я» будет воспринято как ложное – и отторгнуто. Мы говорим о влюбленности. Может быть, проблема в этом. Нам с Сюзанной не везло в любви, потому что мы были не уверены в себе. С другой стороны, «индивидуация» означает, что вы «отвечаете» за себя, что вы автономный, самодостаточный взрослый человек, в отличие от того, кто цепляется за другого и нуждается в помощи. Как правило, к женщинам это приходит, когда им уже за сорок и больше. Снимаются все запреты в близких отношениях, можно «привязываться к другому человеку, не растворяясь в нем», как считает доктор Дэвид Шнарк1. Психолог Терренс Рил говорит: «Не существует более сильного афродизиака, чем настоящая связь между людьми»2.

Карл Юнг тоже полагал, что индивидуация приводит в равновесие мужественность и женственность. Доктор Джейн Левинджер, как и многие другие современные психологи, соглашается с тем, что как для женщин, так и для мужчин потенциальная возможность освобождения от застывших половых ролей в последней трети жизни представляется пиком зрелости и прокладывает путь к индивидуации, автономии и «общности»3. Как показали исследования Бетти Фридэн в области проблем старения, «к числу супружеских пар, приходящих к старости в самом угнетенном состоянии духа, сохранив близкие чувства на минимальном уровне, относятся те, где муж по-прежнему считает себя главой семьи и кормильцем, а женщина по-прежнему видит себя только в роли домохозяйки и матери4.

Геронтолог и антрополог Дэвид Гатманн писал: «Если взрослые мужчины начинают с Активного превосходства и движутся к Пассивному превосходству, то женщины сначала прочно закрепляются в Пассивном превосходстве, для которого характерны зависимость и даже мужепочитание, но позднее в них пробуждается Активное превосходство… Создается впечатление, что благодаря культурным влияниям с возрастом они становятся более авторитарными, более активными и менее расположенными терпеть подчинение в обмен на безопасность»5. Ученые, с которыми я беседовала в Стэндфордском центре продолжительности жизни, говорят, что нет явных, полученных опытным путем научных доказательств того, что изменение гендерных ролей является нормой, как утверждают Гатманн и другие. Но то, что возрастные гормональные изменения в совокупности с отходом мужчины от дел могут привести к стиранию гендерных различий, представляется естественным. Становится понятно: выравнивание того, что прежде в гендерных ролях было едва допустимо или осуждаемо обществом, способно сделать как мужчин, так и женщин более честными, цельными и полноценными личностями. Большинство женщин, с которыми я разговаривала и о которых читала, пережили это «гендерное выравнивание», которое выражается в том, что мужчины получают потенциальную возможность вновь обрести человечность, утерянную в раннем отрочестве, тогда как женщины с возрастом получают потенциальную возможность вернуть себе силу и уверенность в себе, которые были у них до того, как они стали подростками. Если подобная андрогенизация представляет собой для обоих полов пик зрелости и общности, почему бы не стремиться к ней?

Интересно, что мои ровесники и поколение беби-бума, которое наступает нам на пятки, возможно, последние, кто переживают эту запоздалую андрогенизацию. Судя по всему, оказывается (и я молюсь, чтобы это было правдой), что женщины и мужчины Поколения X (родившиеся в период с 1963 по 1983 год) воспринимают половые отношения как своего рода релаксацию, что может предвещать более удачные партнерские отношения еще в молодости. В статье, напечатанной в 2007 году в журнале Time, говорилось, что «за прошедшее десятилетие число неработающих мужчин, занимающихся ведением домашнего хозяйства, увеличилось втрое», и что «новые папы бросают вызов устаревшим понятиям о мужественности». «Традиционно мужественность ассоциировалась с работой и успехом в делах, с конкуренцией, силой, престижем, превосходством над женщинами, сдержанностью в эмоциях, тем, что высоко ценится, – говорит Аарон Роклен, адъюнкт-профессор кафедры психологии Техасского университета, изучающий проблемы отцовства и мужественности. – Согласно другим исследованиям, мужчины, отказавшиеся от модели отцовства старой закваски, лучше адаптируются в отношениях с детьми, счастливее в браке и с большей легкостью меняют работу; они лучше себя чувствуют – как в психическом, так и в физическом плане. В сущности, – заключает Роклен, – мужественность вам вредна»6.

Тара Паркер-Поуп опубликовала в New York Times статью с результатами исследований, проведенных в Вермонте в 2009 году, после того как в штате были узаконены однополые браки. Она заметила, что «в гомосексуальных отношениях, будь то отношения между женщинами или мужчинами, значительно больше равноправия, чем в гетеросексуальных… Хотя между геями и лесбиянками происходят не менее драматичные конфликты, чем в гетеросексуальных парах, оказывается, что они получают от партнерства больше удовлетворения, что наводит на мысль о том, что часы неравенства в отношениях противоположных полов, возможно, уже сочтены». Видимо, однополые пары лучше выходят из конфликтных ситуаций. В той же статье она цитирует доктора Роберта В. Левенсона, профессора психологии Калифорнийского университета в Беркли, который говорит: «В ситуации реального отрицательного взаимодействия пары, состоящие из геев и лесбиянок, способны реагировать с юмором и любовью, без взрыва эмоций»7. Мне кажется, что эти открытия подтверждают уже сказанное мною: демократизм в отношениях служит ключом к долгому и счастливому браку.

Мы с Ричардом в 2009 г.