Рядовой только взглянул на уполномоченного и не ответил.

– А на этих широтах, в такой жаре, хоть раз бывали без костюма?

– Без костюма на этих широтах я не работал.

«Вот и разбери, что он сказал! То ли он без костюма тут не был, то ли в костюме уже бывал, то ли вообще он тут впервые, в общем, возможны всё варианты».

Ответы солдата уклончивы, из них невозможно сделать никаких выводов. Почти невозможно получить хоть какую-то информацию или даже приблизиться к возможности её получения. Да, у людей Сурмия подготовка, как говорится, «что надо». Ну, в этом-то он особо и не сомневался с самых первых минут, как увидел оснащение экспедиции. И у него уже не было никаких сомнений на тот счёт, что об этом его разговоре с рядовым будет известно и Сурмию, и Кораблёвой, поэтому он уже не постеснялся задать вопрос, что называется, в лоб.

– А вы Кораблёву знаете давно? Или первый раз работаете?

Самым простым был бы ответ «первый раз», этот ответ почти не давал повода для следующих вопросов, но солдат опять посмотрел на него через свои классные очки, произведённые где-то на Севере, и спросил:

– А почему вас это интересует?

– Просто, – Горохов всем своим тоном показывает, что это обыкновенная болтовня, – я заметил, что она… не совсем обычная женщина. Вы не находите?

– Мне находить что-то в командовании по уставу не положено, – это солдат говорит уже с заметными нотками раздражения в голосе.

«А солдатик-то ревностный служака. Начал подрыкивать. Не нравится ему на вопросы отвечать. Впрочем, иных солдат в этом взводе быть и не должно».

Всё, в принципе разговор был закончен, уполномоченный почти ничего нового из него для себя не вынес. До слова «биот» их беседа так и не дошла.

***

– И где вы были? – чересчур сухо спросила его Кораблёва, когда они добрались до лагеря. – Мы уничтожили существо почти час назад. И всё это время ждали вас.

– Я же вам говорил, просто осмотрюсь, – отвечал Горохов, хотя был уверен, что рядовой Терехов расскажет начальнице обо всём, что видел. И уж точно про то, что уполномоченный закопал воду, медпакет, немного провианта, хладоген и батареи в песок.

– И что, нашли что-нибудь?

– Ничего, что могло бы нам угрожать.

– Мы потеряли полчаса из-за ваших поисков, – она буквально выговаривала ему, как подчинённому. – Мы могли бы уже давно уехать отсюда.

– Я очень сожалею, – он мог бы ей напомнить, что она разрешила остановку и оговорила, что та продлится два часа, а они с Тереховым уложились в час и десять минут, но спорить с этой злой бабой… Нет, это было бы вопиющей глупостью.

– Идите в свою машину, – закончила разговор она. – Мы ждём только вас.

– Конечно; а вы уже поняли, кто там в бархане прятался?

– Мина попала точно в него, он уже не вылез, а там, в песке, не разглядеть, кто это был.

«Вы целый час ждали меня, но за это время даже не отправили группу, чтобы выяснить, кто там был? Вам, что, всё равно, кто на вас охотится? Ну, во всяком случае, тут, рядом с вами, обитает?». Признаться, это уполномоченного удивило. Ну ладно, когда вы летите куда-то сломя голову, у вас нет времени осмотреться, но сейчас вы же стояли целый час. Ждали! Горохов глядит на капитана, с Кораблёвой ему всё уже ясно. Глядит и понимает, что и капитан такой же, как и она. Сурмий такой же самоуверенный. Чего там ему бояться в этой пустыне? Он же офицер, командир отличного подразделения, готового ко всему. Ему не о чем волноваться. Северяне. Они все такие. «Чёрт, куда я попал?!». Горохов секунду ждёт, он колеблется, но всё-таки решается:

– Хотелось бы всё-таки взглянуть на того, кого вы убили.

– Зачем? – резко спрашивает Кораблёва. Она уже готова была залезть в машину.

– Ну, хотя бы для того, чтобы знать, с кем мы тут имеем дело? – продолжает раздражать её уполномоченный.

Да, раздражать. Даже через очки видно, с какой неприязнью она сейчас смотрит на него.

И тут говорит Сурмий:

– Тут я соглашусь с инженером. Нам лучше знать, кто это был.

– Хорошо, – нехотя соглашается начальница экспедиции, – капитан, сделайте это как можно быстрее.

– Есть, – говорит Сурмий и орёт: – По машинам!

***

Первая машина проехала чуть дальше, прежде чем остановилась. Вторая остановилась почти рядом с тем местом, где чернел разбросанный взрывом мины засохший песок.

«Неплохо. Хорошие миномётчики, уложили вторую мину прямо в закопанную тушу». Горохов выпрыгнул из кузова и пошёл к месту разрыва. Солдаты, нащупав в песке мощные ноги, выволокли труп из бархана на открытое место.

Мощности восьмидесятидвухмиллиметрового боеприпаса хватило, чтобы и песок разбросать, и внутренности здоровенного существа.

– Вы, кажется, знакомы с подобным? – спросила Кораблёва, присаживаясь возле громадного трупа. Конечно же, она читала рапорты, что он писал.

– Да. Знаком, – отвечал уполномоченный, разглядывая мёртвое существо. – Бот- солдат. Упёртый, бесстрашный, физически очень стойкий. Запросто выдерживает выстрел из обреза картечью в упор.

– Ну, неудивительно, – произнёс Сурмий, не отрывая взгляда от бота, – он килограммов двести весит, наверное.

– Господин Инженер, а как же с такими бороться? – спросил у него один из солдат, стоявших тут же.

– Они плохо плавают, – ответил Горохов чуть задумчиво.

Он невольно усмехнулся, когда все присутствующие повернулись к нему, и их взгляды выражали одну мысль: плохая шутка. Северяне ждали пояснений.

– Одного я столкнул с лодки, он сразу утонул, – объяснил Горохов, – ещё один, кажется, сдох после того, как я взорвал баллон с ядовитым газом. Но это неточно, мне пришлось покинуть локацию. Ну а ещё… Убивать их можно, само собой, крупным калибром.

Он обратил внимание, что на поясе здоровяка, под чёрными от засохшей крови лохмотьями тканей, – нечто вроде патронташа, где вместо патронов какие-то длинные, узкие стаканы из пластика с металлическими шляпками. Эти штуки, конечно, походили на патроны, но были какого-то адского размера. Одни были красного цвета, другие синего. Красных было больше. Горохов наклонился и не без усилия вытащил один из красных и один из синих цилиндров. Синий был тяжелее красного.

– Картечь, – произнёс он, разглядывая синий цилиндр.

– А красный, наверное, пуля? – спросил у него солдат, стоящий рядом и тоже рассматривающий огромный боеприпас.

– Думаю…, – уполномоченный помолчал, он взглянул на завальцованный конец патрона. – Думаю, это разрывной.

– Семёнов, – оживился капитан, – ну-ка повороши песок, поищи само оружие.

А Кораблёва тем временем при помощи пинцета, что ей услужливо подал из медицинской сумки один из солдат, ворошила разорванные ткани существа и приговаривала:

– Не могу понять… Что это?

Капитан присел