Губы ведьмы дрогнули, а глаза увлажнились, выдавая чувства. Файона испуганно замерла. Как могла она сочувствовать безродному волку, негодяю, уже который раз ломавшему все ее планы? Гварен говорил так, будто действительно волновался о ее душе. Как будто ему было дело до нее! Завтра явится посланник отца. Когда отец дознается об очередном провале, гнев Силлага Макдары обрушится на ее бедную голову. Из нее выбьют проклятую душу. Так в чем беда заложить ее взамен на удачу? Она закончила бы свое дело, не будь рядом этого волка!

— Ради чего ты жертвуешь своей душой? Что тебе нужно? Ради чего ты идешь на такое безумство, Макдара?

— Это тебя не касается! — Файона оттолкнула его и только тогда поняла свою ошибку.

Ее ладонь прижалась к груди Ладвика, и она ощутила нестерпимое жжение. Боль растекалась по пальцам, поднимаясь по руке вверх.

— Нет-нет-нет! — Ведьма замотала головой, рассыпая по плечам волосы, и соскочила со скамьи, в ужасе глядя на свои руки.

Как она могла забыться и прикоснуться к этому псу?! Ведьма заголосила на всю галерею, и Гварену пришлось низко зарычать, вынуждая ее умолкнуть.

— Как ты мог?! — Она ударила волка по лицу ладонью, заливаясь горючими слезами.

Он тяжело вздохнул, глядя на Файону и качая головой. Поистине, это самая невезучая ведьма из всех известных ему. И самая бестолковая… наверняка не раз это слышала от родителей.

— Ты! Навсегда исчезни из моей жизни! — потребовала она, ожидая, что волк немедленно исполнит ее волю.

Но его глаза вспыхнули, и волк расстегнул несколько пуговиц на рубашке.

— Моя мать — ведьма. Ты забыла, Макдара?

Файона впилась взглядом в защитные руны, нанесенные на его кожу около самого сердца.

— На меня не действует твое колдовство.

Ведьма несчастно всхлипнула и поглядела на сокурсника из-за спутанных волос.

— И ты не исчезнешь?

Ладвик сделал вид, что задумался, затем серьезно произнес:

— Нет.

— Не смей больше мешать мне! — осмелела Файона, стараясь не подавать виду, как рада, что бастарду не удалось заполучить ее бесценную душу. — Иначе я найду заклинание и на тебя! И защита твоей матери не сработает. Я Файона Макдара! Никто не смеет мне…

Ладвик склонился к ее лицу и легко коснулся губами ее губ, вынуждая умолкнуть, а затем вернулся во двор, оставив ошеломленную ведьму одну.

Рейн угрюмо пододвинул тарелку ближе к Келейр и сердито велел:

— Ешь!

— Не буду! — отмахнулась она.

Лучше бы дракон оставался на своем месте! Почему нельзя сейчас испариться?

— Тогда я сам стану тебя кормить. Веришь? — приподнял бровь Броган.

Еще бы ей не верить. Этот точно додумается выполнить свою угрозу. Лиса заворчала и схватилась за ложку, заставляя себя жевать пресную кашу.

— Так чего как мышь по углам жмешься? — поинтересовался Рейн, отпивая из ее кружки горячий чай. — Обидел кто?

— Нет… — Она заставила себя подавить волнение.

От последних событий она была без сил. Даже деревянная ложка казалась ей неподъемной.

— Боишься? — Броган склонил голову набок, разглядывая лицо своей невесты.

Ему захотелось прикоснуться к ней, и дракон заскрипел зубами, злясь от того, что не смеет сделать этого в присутствии посторонних. Затащить, что ли, мелкую в комнату? Принесла же нелегкая проректора в самый неподходящий момент. Броган до сих пор ощущал ее вкус на губах. И, проклятье, желал большего, чем несчастное мгновение! Но Келейр была явно чем-то подавлена, и он должен был выяснить, что ее мучило.

— И что у тебя в голове? — Рейн немного подался вперед, и его рубашка, пуговицы на которой были оторваны, сильнее распахнулась.

От вида его голой груди лиса зашлась кашлем и подавилась горячей кашей. Заливаясь слезами, она попыталась вдохнуть. Дракон добил бедняжку, когда поднялся и, нависая над ее головой, принялся стучать ладонью по спине. Теперь он был и вовсе близко!

— Я в порядке… — просипела Келейр и поспешно отодвинулась.

К ее огромному счастью, время обеда вышло, и она снова могла улизнуть от заботливого жениха. Рейн проследил за ее смущенным взглядом и вздохнул, откидываясь обратно на спинку стула. Неужели она пряталась именно от него? Пряталась от того, что не могла справиться со своим смущением?

— Кел, нам нужно поговорить.

— Занятия у мастера друта скоро начнутся! — Лиса резко поднялась с места.

— Не сейчас, вечером. Можешь бегать до отбоя, я не стану мешать. Но потом ты вернешься, и мы поговорим. — Рейн требовательно посмотрел на нее, ожидая подтверждения.

Келейр кивнула и быстрым шагом покинула столовую. У нее было несколько часов, чтобы справиться со своими чувствами. Оставалось надеяться, что ей это удастся.

В Парсфале она постаралась остаться незамеченной и села возле самой дальней колонны, опираясь на нее спиной. Раскрыла учебник, придерживая его ладонями на коленях, и рассеянно слушала монотонный голос друта. Сегодня мастер рассказывал о входящих в состав Грахеймна землях. Карта, развернувшаяся посреди зала, менялась, как менялись и события в повествовании. Келейр вздрогнула, когда учитель упомянул Оберон. Она выглянула из-за колонны, глядя на появившиеся очертания незнакомого замка.

Книга свалилась с ее ног, но лиса во все глаза смотрела, как воздвигались башни, как перекидывался тяжелый мост над широкой рекой. Затем Келейр тревожно нахмурилась, поскольку речь пошла о периоде, в котором Оберонский замок был охвачен войной и отчасти разрушен. Одна из башен обрушилась, а часть моста лишилась опор. Рейн не застал эти события, но лиса видела, как напряглась спина дракона при словах друта. Захотелось подобраться к нему ближе и приложить ладони к этой спине, заставить расслабить мышцы и успокоить. Келейр подавила опасное желание, понимая, что при посторонних это невозможно.

Карта все менялась, показывая владения Фелана Тригви в нынешнее время. На отстроенной части моста камень был светлее… Келейр задумалась. Эта земля и станет ее домом? Оберон красив… А ее муж? Лиса устремила свой взгляд на Рейна, сидевшего рядом с волком.

Усталый, он будет возвращаться по вечерам, снимать рубашку, а она будет принимать ее, возможно, целовать мужа в плечо или прижиматься к нему лбом. Будет носить под сердцем его детей, будет принадлежать только ему. Эти мысли вызывали дрожь во всем теле, но не были неприятны. Сейчас, когда Келейр не чувствовала себя загнанной в угол, а Рейн не был так близко, она могла спокойно поразмыслить и вздохнуть с некоторым облегчением.

Файона сложила руки на груди и рассеянным взглядом уставилась на потолок. В углу самозабвенно качался на паутине мохнатый паук и, кажется, даже подмигивал ведьме одним из восьми глаз. Но она решительно проигнорировала попытки членистоногого флиртовать с нею. Ведьма несчастно вздохнула и закрыла глаза. Затем она подняла руку и коснулась своих губ пальцами. Да как он посмел?