Алевтина попала в самую точку. Мне здесь тесновато. И не из-за габаритов, с ними мне, блять, кругом тесно.

Велю своей виртуальной помощнице набрать последний входящий.

Очень кстати, потому что у меня немного стоит, и в последнее время все мои сексуальные фантазии зациклены на одном и том же. Бледная, усыпанная веснушками кожа. Розовый, вечно серьёзный рот. Маленькая подтянутая задница и розовые, почти прозрачные соски. Всё в едином цветовом спектре: губы, соски и вечно скользкие от моего присутствия складки.

Блин...

Сжимаю свой стояк через трусы, морщась и двигая рукой.

- Куда пропали? - слегка взволнованный искаженный голос на том конце провода. -  У вас все нормально?

Да, и это тоже. Вечная, блять, тяга всё держать под контролем. Иногда мне кажется, что она только недавно научилась пороть всякую дребедень в личных переписках. 

- Мммм… - хрипло постанываю, садясь на кровати и бездумно глядя в окно.

- Ты спишь что ли? - с недоверием спрашивает Аля.

- Фактически - уже нет. 

- А Тоня где? Тоже спит? - изумляется она. - Трубку не берёт...

Я не в зуб ногой, где мелкая, но уверен что всё с ней в полном порядке. Уверен, что она накормлена от пуза и выгуляна на полную катушку.

- Кхм… теоретически нет, - отвечаю размыто, но убедительно.

- Станислав Викторович, - строго тянет Алевтина, и я представляю на месте своей руки ее губы. - Где мой ребёнок?

- Твой ребёнок со мной, - отрезаю хрипло.

- Славик… - рычит она.

- Нравится мое имя? - пошатываясь, встаю с кровати.

- Мне в тебе всё нравится, где Тоня?

- Правда? - хмыкаю, подходя к окну и поднимая жалюзи. - И что тебе особенно нравится? Заверну и ленточкой перевяжу, малыш…

Бассейн пустой, но я отчётливо слышу знакомый фальцет где-то во дворе. Подхожу к другому окну и повторяю процедуру. 

Да, всё на месте. 

Эта паника, оказывается, заразна. Зная, как неожиданно день может превратиться в полнейшее говно, чувствую себя безответственной скотиной. Меня оправдывает лишь то, что я не рассчитывал отрубиться на полдня, и то, что Тыква под присмотром моих родителей. Это не то, что мой личный контроль, но близко к идеалу. 

- Мне особенно нравится, когда ты работаешь под дурочка… Слав, я серьезно! 

- Ща, повеси… - говорю, делая фото и отправляя его в мессенджер. - Лови, занудная моя.

Отсылаю фотографию, на которой Тоня собирает малину, одетая… млин… в футболку моей матери и соломенную шляпу моего отца. При этом рот у неё не закрывается ни на секунду, и моему отцу, судя по всему, это по кайфу, потому что он ходит за ней по пятам. Посмеиваясь, потирая лоб под панамкой и коряво отвечая на пулемётную очередь вопросов. 

А рыбу на что ловите? 

А у вас… эмм… спиннинг? 

А садок для рыбы есть? 

А речка где? 

А покажите?

- Я не зануда…

- Ты - зануда, малыш. А я не совсем дебил? Да? - возвращаюсь к разговору, офигенно довольный собой. 

Слышу её сап, а потом очередной встревоженный вздох:

- Ты её что, на своих родителей повесил? Как неудобно...

- Неудобно, это когда соседские дети на тебя похожи, - отвечаю, опуская жалюзи.

- Балбес… - тихо смеётся Аля.

Мне дико не хватает её здесь. Прям за спиной. Блять. Посмотрев на кровать, с тоской представляю её там. Голую, гладкую и лежащую на животе. 

- Всё как ты любишь. До вечера. Скоро будем, - обрываю, кладя трубку.

Быстро пошарив в шкафу, выхватываю оттуда серую застиранную футболку, после чего отправляю себя в душ. Выйдя из бани, первым делом отыскиваю Тыкву, памятуя о том, как неплохо мы с её матерью однажды провели здесь время. 

Ваня лежит в шезлонге в одних шортах, попивая из трубочки Дюшес. Исходя из того, что сегодня понедельник, жизнь у моего брата явно удалась. Он салютует мне бутылкой и ухмыляется:

- Проснулся, папаша?

Очень осторожно показываю ему средний палец. Наблюдаю за Тыквой, засунув руки в карманы. Хвост ее съехал на бок, а очки от солнца болтаются в воротнике широкой футболки. В руках у неё миска, наполненная добычей с огорода моих родителей. Наблюдаю до тех пор, пока мимо не проплывает моя мать, с которой мы находимся в состоянии холодной войны после нашего последнего “серьезного” разговора.

Посмотрев на меня свысока, сообщает:

- Ужин готов.

Плюхнув на стол дымящуюся кастрюлю с картошкой, начинает выставлять тарелки. Подойдя, сиротливо заглядываю в кастрюлю и трусь рядом с матерью, как бы намекая на то, что пора ей с этим всем завязывать.

- Пахнет класс, - киваю на потрясную домашнюю кормежку. 

Не реагирует, размазывая картофельное пюре из отдельной кастрюли по лилипутской чайной тарелке. Сверху кладёт расчленённую с двух сторон сосиску и порезанные огурцы по краю.  Для кого все эти причуды, я не сомневаюсь. 

- Спасибо… - говорю, откашлявшись и почесав затылок. 

Хмыкает, беря очередную тарелку. 

- В следующий раз, когда решишь мне нагрубить, помни о том, что мама тоже может повернуться к тебе жопой, сынок, - бросает, демонстративно посмотрев на луковую грядку, куда сместился односторонний диалог во главе с Тоней Евдокимовой. - Я так понимаю, это серьезно? Антонина, помой руки и за стол! 

- А как это выглядит? - говорю, махнув головой на баню, за которой только что скрылся рыжий хвост.

- Скажи своей “девушке”, что может мне как-нибудь позвонить.

Вдохнув поглубже, обнимаю её за плечи сзади, целуя щеку и по слогам проговаривая:

- Ее зовут Алевтина.

- Спасибо, что поставил в известность, - продолжает орудовать над столом, игнорируя то, что я ей, как бы, мешаю. - Кхм... девочка у нее умная и любознательная. Хорошая девочка.

- На мать похожа, - разминаю плечи своей родительницы, надавливая на позвонки.

Фыркает, сбрасывая мои руки.

- Хочешь ещё одну такую же? - спрашиваю, сам недоумевая.

- Рыжую?- снова фыркает она.

- Не, - тяну, чувствуя какую-то преждевременную гордость. - Нашу. Орлову. Тёмно-русую.

- Господи, какой же детсад у тебя ещё в голове.

- Ага, “Десняночка”.

- Я помыла руки! - возникает за столом Тыква, по деловому усаживаясь на скамейку.

В районе семи вечера снова трамбуемся в машину. От Алевтины ноль сигналов. Со мной потрошеная рыба отца и огромный пакет с контейнерами, набитыми едой.