Я онемела, а Тамара не замолкала:

– Не встречалось мне невестки, которая не мечтала бы съесть свекровь. Мать мужа способна здорово влиять на него. Прочувствуй перспективу, я растолковываю Капитолине суть твоих махинаций, и та считает делом своей жизни развести вас. Мне вообще-то наплевать на конкурс. Когда ты дела куда-то Катьку, я только обрадовалась, у Ольги появилось больше шансов. Но сейчас, когда ты решила поиграть в Шерлока Холмса, предупреждаю: не лезь не в свое дело. Лена умерла случайно, про ее аллергию никто не знал! Ты молчишь, и я молчу. Ты болтаешь языком? Извини, и мой на привязи не удержится!

– После этой беседы я совершенно уверена: глупость с зельем и чердаком устроила Оля, – рявкнула я. – Ты на короткое время потеряла самоконтроль, но уже через пять минут в твоей голове возник план, как выбраться из капкана. Оля ринулась к тете, а та схватила леску, салфетки и понеслась на чердак. Думаю, через какое-то время ты собиралась сказать про наличие чердака. А после обнаружения трупа ты бы напомнила народу про «киллера красоты». Но я залезла туда до того, как поднялась суматоха. Ты подумала, что следователи обязаны сами вспомнят про маньяка. А если нет, то ты им через некоторое время подскажешь. А? Тамара!

– Значит, договорились, – словно не услышав моих слов, заявила стилист, – мы друг от друга зависим.

– Я не прятала Катю! – взвилась я.

– Ой ли! – ухмыльнулась Тамара. – Я видела, как она через окно спальни вылезла, а ты стеклопакет захлопнула. Ладно, я выразилась неверно, ты Катьку не сховала, ты ей удрать помогла.

Я вновь растерялась, но быстро взяла себя в руки.

– Чушь! Здесь все забрано решетками, и как можно что-либо увидеть ночью, осенью, в кромешной тьме?

Тамара ткнула пальцем на занавески.

– МКАД в двух шагах, там стоит большой рекламный щит, он подсвечен мощными прожекторами. Занавески дерьмовые, в моей комнате, даже когда лампу гасишь, светло. Решила я от бессонницы покурить, приоткрыла раму, прислонилась к решетке, гляжу, из самого последнего окошка две девушки вываливаются, одна в куртке, шапке, лицо не разобрать, не понять, кто ночью погулять решил. Вторая без верхней одежды, в толстовке от «Комареро», брючках, на башке капюшон. Они секунду постояли, обнялись, первая к МКАД поспешила, вторая назад, в Катеринину спальню влезла, она последняя по коридору.

– Ну, и при чем тут я? – Мне стало даже интересно.

Тамара выпрямила спину.

– Если хочешь оставаться незамеченной, не носи ярко-синие лаковые ботинки! Они в свете прожектора прямо засветились. У тебя же есть такая обувь?

Я машинально глянула на свои ступни, Тамара радостно заржала:

– Вот-вот, ты в них и сейчас. Моднючие баретки, могу сказать, кто их выпустил, где ими торгуют и сколько они стоят. Недешевые и, уж прямо скажем, не элегантные. Такие тапки больше подходят молодым, для твоего возраста не годятся.

Я проглотила хамство по поводу своей старости, но молчать не стала:

– Ты сейчас на ходу придумала про двух девушек! Обратила внимание на мои ботиночки и нафантазировала. Каким образом мы с Катериной протиснулись сквозь прутья? А?

– Не знаю! – воскликнула Тамара. – Но вы проделали этот фокус! Я сразу сообразила, кто Катьке помогал.

Я стала отбиваться:

– Не логично выходит. Сначала я увожу Катерину, а затем пытаюсь помочь спасти шоу? Пляшу на сцене в шароварах, нащипываю арфу?

– Очень уж ты хитрая, – довольно заулыбалась Тамара, – отводила от себя подозрения, Зяме с Ритой сделала подлянку и свекрови гадишь.

– Знаешь, что я думаю, – вконец разозлилась я, – Оля тебе не племянница!

Тома щелкнула языком.

– Да ну? Наше родство легко проверить!

– О дочери сестры так переживать не станут, – зашипела я, – ты в двадцать лет фактически превратилась для нее в мать. Думаю, Олю на самом деле ты родила в подростковом возрасте, лет в пятнадцать. А старшая сестра прикрыла твой грех, записала девочку на себя, чтобы дать возможность тебе спокойно доучиться. Не оригинальный шаг.

Тамара вздрогнула, потом возмутилась:

– Придет же в голову такая глупость! Ничего подобного! У меня своих детей нет! И никогда не было! Родить в пятнадцать лет позор! Придумать можно что угодно! У меня есть документы! Нужно ориентироваться на них!

В эту секунду вновь затрезвонил мой мобильный, на дисплее возникло слово «Кира». Меня царапнуло беспокойство. Подруга отлично знает, если я не реагирую на вызов, значит, занята. Кирка в курсе, что при первой же возможности я соединюсь с ней, и никогда не станет проявлять настойчивость, если только у нее не случилось нечто из ряда вон, и скорей плохое, чем хорошее. Люди редко столь упорно хотят поделиться своей радостью.

Я прислонила трубку к уху и осторожно спросила:

– Все в порядке?

– Ты когда приедешь? – громче, чем обычно, спросила Кира. – Мы тебя ждем! До начала не так много времени осталось, правда, и ехать нам недалеко, но если мы опоздаем, то… Эй, надеюсь, ты не забыла? Сегодня стартует «Спани-шоу».

У меня затряслись коленки. «Спани-шоу» – это выставка собак, а Кирка – страстная любительница спаниелей. Дома у нее живут трое вислоухих друзей: Мартин, Данди и Вася. Отчего двое носят элегантные иноземные клички, а третьего назвали Васькой, я понятия не имею. Но самым удивительным образом имена повлияли на характер животных. Мартин аккуратен, даже брезглив, лужу он непременно перепрыгнет или попытается обойти. Он не капризен, но абы что есть не станет. Мартину не придет в голову охотиться на мышей, он слушается Киру, купание в ванне переносит стоически. Видно, что спаниелю не нравится мыльная пена, но он молча подает Кире лапы. Мартин весьма разборчив в знакомствах. Если посторонний человек попытается его погладить, пес не выкажет агрессии, он просто ловко увернется от чужой руки, ни за какие пряники не станет дружески махать незнакомому хвостом и не побежит на его зов. Услышав крики «Мартин, Мартин, сюда», спаниель сначала внимательно посмотрит в сторону, откуда идет звук, а потом решит, следует ли подчиниться. Кроме Киры, Мартин любит только меня, со мной он послушно ходит на поводке, и, когда я вхожу в квартиру подруги, первым несется облизать гостью с головы до ног.

Данди капризен, словно поздний, единственный ребенок пожилой и богатой пары. Ест он исключительно корм класса «премиум» американского производства, от одной фирмы. Другого можно не предлагать. Владельцы всех знакомых мне спаниелей жалуются на бескрайнее обжорство своих питомцев. К слову сказать, мопсы тоже не дураки подкрепиться, дай им волю, они будут лопать сутки напролет. Но Данди демонстративно отворачивается от миски, если, по его мнению, в ней лежит не тот продукт. Когда консервы его излюбленной фирмы задержали на таможне, у Кирки наступили тяжелые времена. Она приобрела для собак другой харч, на мой взгляд, он ничем не отличался от американского, выглядел и пах так же. Мартин с Васей укладывали «сочные кусочки во вкусном желе» в свои желудки, а Данди застыл над миской с видом глубоко оскорбленной добродетели. Он стоял, словно памятник, не пошевелившись даже тогда, когда Вася, нарушив все неписаные собачьи законы, стал нагло жрать его порцию. Когда пошли вторые сутки добровольной голодовки Данди, Кира принялась ругать пса, затем упрашивала, умоляла, подносила еду на чайной ложечке. Ан нет. Данди лишь горестно вздыхал. Кира стала угощать капризника «человеческой едой», до которой все животные большие охотники, гречкой, геркулесом, творогом, сыром, курицей.