на скамеечке сидел одинокий сгорбленный старичок. Деревья, до весны укрытые толстым слоем снега, застывшей мерзлой стеной ограждали парк от шумного проспекта. Тут были места, где создавалось впечатление выезда за пределы большого города. Только отдаленные автомобильные гудки напоминали насколько это обманчиво.

Почему-то очень захотелось плюнуть на все и поехать назад к Стефану. Я даже достала из кармана телефон, вдруг мужчина уже вернулся и искал меня.

Новых вызовов не было.

Я оказалась уже у самого прудику, так никого и не встретив по дороге. Опоздала на сорок минут и, конечно, уже не застала Олега. Но от этого только испытала невероятное облегчение.

Раз уж приехала, то решила сделать один кружочек вокруг воды. Когда я повернула ближе к углу, от которого вела тропинка к университетской метеостанции, то краем глаза заметила, как плечистая мужская фигура отделилась от дерева и направилась прямиком ко мне.

Темный человек шел быстро, ссутулившись, настороженно озираясь. Голова была скрыта капюшоном толстовки, торчащим из-под пальто. И все же это был Олег. Я обратила внимание на его пустые руки.

— Привет, Женя, — проговорил не злобно, но как-то недоверчиво, будто еще до конца не осознал, что действительно видит меня перед собой, — Хорошо выглядишь.

Он оценивающе осмотрел мою новую явно недешевую куртку и остановился взглядом на обуви. Все это покупал для меня Стефан перед поездкой в кафе.

— Привет! Да, у меня все в порядке.

— Вижу, — он сплюнул к ногам, — Мы уже и не знали, что думать. Ты так внезапно исчезла. Отец к Игорю в больницу ездил. Я думал, что он его там доломает, но этот ушлепок молчал, как рыба об лед. А ты, смотри-ка, живая и невредимая…

Последнее он сказал с таким укором, как будто для него и, правда, было бы лучше, если бы со мной случилась какая-нибудь беда.

— Чем живешь, Чудо? Где же обитаешь?

— Я живу у своего молодого человека, — я не видела смысла это скрывать и с удовольствием наблюдала, как расширились от удивления его глаза.

Олег присвистнул, но от колкости воздержался. Зная его характер, я понимала, как тяжело ему сдерживаться. Я не знала, можно ли говорить про Стефана, но решила, что скорее всего нельзя, потому что иначе мужчина сам бы известил Олега.

— А ты привез мои кисти?

— Там. В машине. — Он неопределенно махнул головой в сторону проспекта, — Спешишь что ли?

— Да, я домой хочу, — и на самом деле в этот момент вдруг поняла, что уже не злюсь так сильно на Стефана и сильно по нему скучаю. И Пантелеев и его отец были и остались для меня совершенно чужими людьми.

— Домоооой… — передразнил меня парень достаточно враждебно, — Ну, тогда двигай резче за причиндалами своими, — и сам зашагал вперед к какой-то неприметной тропинке между деревьями, — Срежем здесь.

Как только мы чуть отошли от освещенной аллеи, Олег неожиданно развернулся, крепко схватил меня за руки и нос к носу прошипел:

— Не дергайся!

Я попыталась выдернуть руки, но сзади ощутила, как меня прижало еще одно тело, и чьи-то пахнущие табаком руки начали рвать ворот куртки. Недоумение длилось одно мгновение, а дальше я принялась отчаянно сопротивляться. Изловчившись, мне удалось наступить на ногу противнику, нападавшему со спины, и затылком нанести удар в лицо. Он грязно выругался и выпустил из захвата. Тут же получилось вывернуться из рук замешкавшегося Олега. В другом нападавшем я опознала Матвея. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. «Мой Стефан их убьет» — промелькнуло где-то на грани осознания. Секундной сумятицы в рядах противников мне хватило, чтобы отбежать на несколько метров и крикнуть. Но все равно оказалось не достаточно, чтобы оторваться от преследователей. Шершавая ладонь Олега легла мне на рот, а Матвей, заливая снег кровью из носа, с еще большей яростью накинулся на мою куртку.

— Чего ты орешь, дуррррра! — угрожающе прорычал Олег, — Думала, что сможешь всех наебать и скрыться с наследством? Отец мне все рассказал, но я не верил, что ты окажешься такой сукой. А теперь сам убедился. Так что не ори, ни твой ебарь и никто другой тебе сейчас не поможет.

Я почувствовала, что Матвею все же удалось разделаться с моей одеждой. Обнаженную кожу плеча студил ледяной декабрьский ветер. Матвей размахнулся и со всей силы вогнал мне в основание шеи непонятно откуда взявшийся шприц. Они все еще держали меня, а я уже теряла ощущение собственного тела. Из меня как будто разом выкачали все возможности для борьбы, словно выдернули из розетки. Голова сделалась такая тяжелая, что я слышала, как ворочаются мысли.

Олег больше не закрывал мне рот.

— Ты… пожалеешь… — прошептала я.

— Да. Конечно. — Ядовито согласился Олег.

— Стефан, — прохрипела я, напрягая последние силы, — Маркович — это мой… мой парень… с ним живу…

Матвей и, правда, напрягся.

— А что она такое пиздит? Олег, я на такое не подписывался, — он готов был отступить.

— Вот, Чудо! Ты что повелся? Она надумала нас пугать, так хоть бы узнала прежде, чем гнать. Он уже неделю, как пропадает в рехабе. У Олеськи срыв случился. Нет его в Москве. Я в офис наведывался вчера, так мне…

Дальше я уже не слышала. Парни волочили, собирая все подснежные кочки, мое бесчувственное тело.

Свет больно резал глаза. Голова трещала. Боль огненным обручем сжимала виски. Во рту была такая засуха, что я с трудом сглатывала. Пошевелив одеревеневшей шеей, я обнаружила себя лежащей на больничной кровати на матрасе, застеленном клеенкой, даже без постельного белья. Полностью обездвиженная по рукам и ногам пристегнутыми ремнями. Стены в грязно-синуюю квадратную плитку. Окно небольшое, расположенное слишком высоко. Палата, рассчитанная на четырех человек, но другие койки оставались свободными. И запах… Ни с чем не сравнимая смесь хлорки и фенола. Меня сразу затошнило, но сухость во рту не дала рвотным позывам разыграться.

События вчерашнего дня всплывали в памяти черно-белыми хаотичными всполохами. Болезненно поморщилась, восстановив большую часть вечера. Это все Олег! Это он все подстроил и заманил меня в ловушку. Боже! А Стефан меня предупреждал.

Ситуация складывалась совсем нехорошая. Я продолжала осматриваться. Меня оставили в своей одежде, но без куртки, обуви и, самое главное, без сумки, в которой находился мой телефон. Никаких личных вещей в помещении не было.

Я пребывала в одиночестве не больше минут тридцати. В коридоре послышались приближающиеся шаги. Разговаривали несколько человек. Один из голосов показался мне очень знакомым, но из-за сильной головной боли, я никак не могла определить, кому же он принадлежит.

— А если она будет вести себя… шумно?

— Не