– Они зовут меня. Все они, – почти прошептал Раял, когда зеваки удалились. Он говорил тихо, и Верду пришлось наклониться ближе. – Я слышу их, слышу их голоса… Мертвых, которые лежат в земле, там, где мы идем. Я могу почувствовать боль, которую они пережили в момент смерти, и они хотят рассказать мне о ней, о жизни и о том, что успели увидеть и услышать. Они приходят ко мне во сне, если рядом есть хоть кто-то из них. Я сочувствую им. Когда мои слуги рядом, я уверен, что со мной ничего не случится, но когда я остаюсь один…

– Но ты…

– Дай мне договорить. С тех пор как я научился призывать их и не терять от этого сознание, с тех пор как они перестали вновь умирать, когда я засыпаю или отвлекаюсь, я не оставался без войска. Я собирал его, пока шел, моя сила росла, она и теперь растет, я изучал ритуалы и историю моего рода, но теперь я остался один. Мертвецы искупили свои грехи, они обрели другую жизнь, новую, куда лучше предыдущей, и они безгрешны. Они не находятся во власти у золота, им не указывает их семья, ими не владеют страхи. Они лучше живых, ведь именно живые и умертвили их. Живые, голод, болезни и дикие звери.

– Но ты живой, как и я, как Олира и твой брат. Как все твои вассалы. Ты слишком увлекся своим детищем, Раял, и сам сводишь себя с ума. Может быть, ты думаешь, что без дара ты более ничего не можешь, но это не так. Ты успешно оборонялся от войск моего рода и до того, как тебе начали помогать мертвецы. И ты успешно правил владениями, народ уважал тебя и любил. Он и теперь остался тебе предан.

– Ты говоришь про тот самый народ, который соизволил сбегать с моих земель в твои? – Глейгрим тихо вздохнул, Верд не понимал его и, возможно, даже не пытался понять.

– Ты сам говорил мне, что это нормально. Люди боятся, и как только появляется шанс, им проще всего сбежать от опасности. Да и болваны всегда будут! От меня тоже убегали подданные, мне рассказывали об этом. Да и пусть! Где они еще найдут себе правителя, хоть вполовину такого прекрасного, как я? Ах, да, и ты тоже неплохой правитель, но если уж даже от меня пытаются держаться подальше…

Обычно кривляния либо не задевали никаких струн души Раяла, либо, если их было слишком много, раздражали, но в этот раз они помогли отстраниться от дурных мыслей. Дар, который поначалу выглядел удивительным спасением, который очаровал и должен был стать решением всех проблем, со временем стал чрезмерно влиять на настроение, моральное и физическое состояние. Странное чувство, словно он и наделял силами, и, напротив, вытягивал их из обладателя. Порой какие-то действия живых вызывали воспоминания, которые принадлежали бывшим мертвецам, чаще всего неприятные и связанные с последними часами или с самой смертью. Иногда начинало казаться, что не Глейгрим управляет даром, а дар им.

– А если в Санфелле нам будет угрожать опасность, то мы знаем, как с этим бороться, – продолжал тем временем Верд. Раял оторвал взгляд от костра и перевел на собеседника: что же в этот раз придумает наследник Дарона? – Я сожгу замок и город так, чтобы пострадало побольше людей, а ты призовешь всех, кого сможешь. Думаю, и без моего вмешательства мертвецов в городе закопано немало. Больше, чем в любых других местах. А может, и больше, чем на поле боя.

– Ты – чудовище, лорд Верд! – чуть более живо, чем до этого, произнес Раял. Поддержка, хоть и звучала ужасающе, помогала. С таким союзником и впрямь можно идти куда угодно.

– Если только немного. Право, не стоит переживать за безопасность. Куда бы ты ни пошел, можно встретить врагов, из которых в итоге получатся прекрасные слуги.

Поводов не соглашаться с последним утверждением не было, и вскоре разговор перешел на более нейтральные темы – оружие, лошади, правление, очереди просящих, которые после войны будут столь огромны, что и представить страшно. Кроме того, лорды обсуждали охоту, и именно на этом моменте Раял решил отозвать мертвецов. Постепенно вассалы вновь примкнули к правителям, беседы стали еще более обширными и скорыми, и новый Проклятый король вернулся в привычную категорию слушателей, зато Флейм предстал во всей красе и продемонстрировал навыки ораторского искусства. Ему следовало бы поучиться выражаться более приемлемо, не грубить и не говорить так много про себя и свои таланты, но люди его слушали.

К теме дара соседи возвращались еще несколько раз, однако более так долго по душам им поговорить не удавалось – свита из живых неустанно следовала за ними и находила, какими еще разговорами увлечь правителей. До самого прибытия в столицу Ферстленда Раял не испытывал душевных терзаний и противостоял зову мертвых. До тех пор пока его не лишили охраны окончательно – слуг отправили в трактир у стен замка. Если бы в тот момент, когда он должен был расстаться с пробужденными, он не сидел на лошади, которая отправилась дальше, следом за своими собратьями, то, скорее всего, не смог сдвинуться с места. Да, он сумел заставить себя отойти и забраться в седло, но на этом силы иссякли. Он несколько раз оборачивался, но никого не видел за спиной. Ворота закрылись, отрезав мертвых от хозяина, но мужчина хотел верить, что слуги услышат, как только это потребуется.

В замке и за стенами чувствовалось присутствие тех, кому также есть чем поделиться. Верд накричал на приятеля, заявив, что оживлять мертвых королей, советников и прочих значимых людей в Санфелле категорически не стоит. Когда Раял приостановился, услышав голоса, Флейм натолкнулся на него, скорее всего специально, и ощутимо ткнул в спину.

Ужин, схожий с небольшим пиром, который устроили для прибывших, после мирного похода и отдельного костра показался шумным. Слуги с разнообразными блюдами мелькали туда-сюда, вина и эль лились рекой, музыканты старались подобрать музыку на самый изысканный вкус, а беседы не смолкали ни на минуту. На этом празднике жизни складывалось впечатление, что никаких конфликтов отродясь не было и лорды прибыли скорее в гости, нежели на суд. Одна лишь деталь не ускользнула от Глейгрима и помогала ему не поддаваться настроению, навязанному красочным и горячим приемом, – союзника-северянина, лорда Робсона Холдбиста, не было за столом.

Вместе со всеми он въехал на предзамковую площадь, он спешивался рядом с Раялом, но, когда все поднимались по лестнице, рядом кузена уже не было. Где он? Потеряться он самостоятельно никак не мог, а значит, ему, скорее всего, помогли это сделать. Неужели Его Высочество в самом деле решил исполнить обещания, да еще и столь поспешно? Маловероятно, что северного правителя казнили в тот же миг, но то, что для него подготовили отдельный прием, сомневаться не приходилось.

Вместо отсутствующего северянина компанию прибывшим составляли двое других наследников земель – южанин Вайткроу и совсем еще юный мальчик с пепельными волосами, свисающими до плеч. В первые минуты Глейгрим не обратил внимания на одеяния мальчика, но когда заметил герб, то несколько минут не отводил взгляда, до тех пор пока это не стало излишне неприличным.

Дримленс.

Он сидел за одним столом со своими соседями. Рорри Дримленс, наследник Тормера, тот самый мальчик, из-за которого началось противостояние, теперь находился у регента и ел рядом с двумя представителями соседствующих и должных враждовать родов за одним столом. Глейгриму пришлось трижды указывать Верду, прежде чем тот обратил внимание и заметил золотого змея, кусающего собственный хвост.