Жан-Луи Фор высоко ценил профессионалов мира моды, как и промышленников.

Жанна была счастлива, что может похвалиться хорошими отношениями с таким влиятельным человеком, имевшим вес в той области, в которой ее зять довольно давно пытался достичь успеха. Жан-Луи Фор принимал участие в судьбе Рене, который был его учеником, а муж его дочери – Дениз, Жан Лабюскьер[234], в будущем станет играть первую роль в управлении Домом Ланвен.

Жан родился в Париже в 1895 году, его отец работал врачом-терапевтом. В юности он увлекался поэзией и как раз в это время полюбил свою будущую жену, Дениз Фор. Затем всерьез занялся искусством и политикой. Как писатель Жан Лабюскьер выпустил в 1914 году брошюру с анализом стихов поэтессы Анны де Ноай «Помрачения». Здесь видны его острый ироничный ум и глубокое восхищение женскими умом и талантом, что относится и к самой Жанне, умевшей уловить настроения и желания людей, создававшей новый мир фантазии: «Даже если бы ни одна женщина не была способна создать истинное поэтическое произведение, полное вдохновения и красоты, то все равно – женщина сама по себе поэтическое создание»[235].

В начале войны Лабюскьер был холост, его мобилизовали, и на время занятия литературой прекратились. Он женился в январе 1917 года, и свадьба Рене стала важным событием и для него, и для его жены Дениз – она была ровесницей Маргерит.

Впоследствии Дениз Лабюскьер станет личным секретарем Жанны, а потом генеральным секретарем всего Дома Ланвен.

Этот мальчик был образцом хорошего зятя для Жанны. Немало благоприятствовало и то, что он не собирался отнимать у нее дочь. Скромное происхождение Жана Лабюскьера, не особенно нравившееся Фору, вызывало симпатию кутюрье, особенно потому, что она смотрела на него со стороны. Лабюскьер потратил немало усилий, чтобы выбраться из той среды, в которой родился, а очаровательный и чувствительный Рене так и не смог выйти из тени великого деда.

Этими мыслями и чувствами Жанна жила в конце войны. Две молодые семейные пары, Жакмер и Лабюскьер, начинали новую жизнь, полную планов и надежд. Со стороны жен семьи могли рассчитывать на хорошую материальную поддержку. Кроме того, молодые люди понимали друг друга и старались вместе пережить те семейные проблемы, с которыми им приходилось справляться с детских лет. Они были во многом похожи и быстро сдружились, поэтому совершенно естественно, что Маргерит стала крестной матерью первого ребенка Лабюскьеров, их дочери Жаклин, она увидела свет уже в конце 1917 года. Жаклин Лабюскьер впоследствии станет заниматься продажами у Ланвен.

Война закончилась. Рене Жакмар и Жан Лабюскьер демобилизовались. Рене продолжил учебу под руководством Жана-Луи Фора. Жан устроился журналистом в газете Echo de Paris, а потом начал работать в мире моды, иными словами, под началом Жанны Ланвен. Он сотрудничал с Полем Пуаре, вновь открывшим свой Дом моды в 1919 году, а в 1923-м стал директором La Gazette du Bon Ton. Вскоре редакция журнала расположится в доме номер 10 на улице Сены, в семейном гнезде Форов.

Первые шаги

После свадьбы Маргерит с мужем поселились на бульваре Ланн, где начали создавать изящный салон, посвященный искусству и богемной жизни, в которой наркотики играли определенную роль. Такая жизнь не способствовала ни учебе Рене, ни ведению хозяйства. Маргерит редко бывала дома, наслаждаясь отсутствием материнского контроля и днем, и ночью. Она окунулась в ту обстановку, для которой словно и была создана, познакомилась со множеством музыкантов, среди которых были композитор Жермен Тайфер[236] и скрипачка Элен Журдан-Моранж[237], подруга Мориса Равеля[238]. В 1918 году Маргерит встретилась с Франсисом Пуленком у общего друга, графа Жана де Полиньяка. Девятнадцатилетний Пуленк был надеждой своего поколения: автор музыки «Тореадора», бурлескной песни на слова Жана Кокто[239].

В следующем, 1919 году он представит публике одно из своих лучших произведений – музыку к «Бестиарию», сборнику стихов Гийома Аполлинера[240]. Маргерит в то время начала петь.

Ее голос «чистый, как хрусталь», восхищал Пуленка. «Истинный музыкант, я бы даже сказал, настоящий профессионал», – однажды напишет он. Молодой человек не забыл времена концертов в Зале Плейель. Он регулярно приглашал Маргерит к себе в гости, на улицу Монсо, они вели беседы и музицировали.

Благодаря Пуленку однажды на фортепьянном конкурсе, посвященном мазуркам, она познакомилась с Артуром Рубинштейном[241] и Юрой Гуллер[242].

На авеню Буго Жанна оказалась совсем рядом с дочерью. Причин, по которым они стремились жить рядом, было множество: наряды, мебель, деньги, поскольку у Рене их было довольно мало. Жанне даже не нужно было придумывать предлог, чтобы быть полезной. Она быстро поняла, что простого счастья былых времен, когда они с Маргерит жили под одной крышей, не вернуть. Оно утрачено навсегда. Конечно, долгие часы наедине с Маргерит, которые она так любила, остались в прошлом, но она была рядом с дочерью, все время чувствовала ее присутствие, наблюдала, как она уезжает из дома, и ждала ее возвращения, все знала и ничего не говорила…

Жанна понимала, что своим замужеством Маргерит утвердила, или думала, что утвердила, свою независимость. Против этого не поборешься, нельзя было даже намеком вызвать противостояние. По правде говоря, свобода Маргерит была настолько иллюзорна, что мать даже стремилась помогать ей.