«В них нет крови. Кто-то выкачал из них всю кровь, сделав мумиями. Интересно…»

Эта догадка потянула за собой новые вопросы. Самым главным из которых был следующий — почему медики, осматривавшие убитых сразу после гибели, не сообщили об этой детали? Сигизмунд, помнится, говорил о том, что крови, вытекшей из ран, должно быть больше вокруг тел. Но он ни слова ни сказал о том, что внутри тел красной жидкости, дарующей жизнь, тоже должно быть значительно больше!

«Не заметил? Нет. Доктор Айхенвальд был компетентным специалистом. Тогда почему?»

Вопросы, крутящиеся в голове, привели к ошеломляющему выводу. Причиной, по которой доктора не сказали ему об выкачанной из тел мертвецов крови, было то, что они сами и являлись убийцами!

«Убийцей, — мысленно поправил себя Владимир. — Сигизмунда убил Лье Нин. Он как-то сумел понять, что убивает доктор. Вот только он ошибся, решив, что преступник — Сигизмунд. На самом же деле убивала всех Кармен!»

Ошеломляющая в своей простоте и очевидности догадка промораживала до костей. Ничуть не хуже реального морозного воздуха вокруг. Владимир обхватил плечи руками, растирая тело, чтобы хоть немного согреться. Теперь, когда у него появился реальный подозреваемый, он принялся сопоставлять факты.

Всё сходилось. Первая смерть — ловелас. Он разбил сердце знойной красотке. Скорее всего, увидела Юрия с другой. Воспылала ревностью и убила в припадке ярости. Много крови, орудие убийства, подобранное где-то походя. Так, а что насчёт тела, которое перенесли на другое место? Здесь имелось некоторое несоответствие. Кармен была хрупкой женщиной, протащить такую тяжесть ей было невозможно. Почти невозможно.

«Если она была в ярости, то могла стать сильнее. Кажется, я слышал что-то такое. Люди, впадающие в бешенство, становятся намного сильнее себя в обычном состоянии. Или она, будучи медиком, воспользовалась какими-нибудь наркотиками или препаратами, дающими силу».

Не самое лучшее объяснение, но на первое время сойдёт. Так, что со следующими? Строители, погибшие в спортзале. Их убил некто, обладающий недюжинной силой. Огромной, нечеловеческой силой. Кармен не могла быть настолько сильной. Она не могла быть настолько опасной и быстрой, чтобы…

«Откуда ты знаешь? Потому что она скромная девица, ходящая в помощницах у престарелого доктора? А что ты вообще о ней знаешь? Кроме того, что она сама о себе рассказала? Кроме того, что она сама захотела тебе рассказать?»

Владимир расхаживал взад-вперёд, словно маятник. Мысли теснились в голове, распихивая друг друга, норовя выползти перед своими товарками, стать той самой, что победит остальных.

«Хорошо. Кто ещё может быть убийцей? Бернардо отпадает. Он был взаперти, когда погибли строители. Инес? Нет, она слишком… Если Инес убийца, то она совершенно точно должна быть в сговоре со своим мужем. Они убивают вместе? Но зачем, почему? Глупо… Да и кровь. Если супруги слили кровь у первых трупов, то почему доктор не сказал об этом? Всё снова возвращается к Кармен. Проклятье, как же так?»

Голова трещала от предположений, догадок, размышлений. И чем больше думал Владимир о смертях на борту «Золотой лани», тем более очевидной становилась для него вина Кармен. Может, эта тихая красавица вовсе не была обычной докторшей? Может, она какая-нибудь секретная правительственная убийца или безумная маньячка? Какой бы секрет ни скрывался за этими глубокими чёрными глазами, это было неважно. Она убивала последних жителей Земли одного за другим. Именно она свела с ума тех, кто ещё оставался в живых. И именно Кармен придёт за ним, когда расправится с остальными. В том, что ей это удастся, Владимир не сомневался.

Обессиленный, он опустился на ледяной пол. Обхватив голову руками, он сидел, прислонившись к стене и ждал, когда смерть придёт за ним…

Глава 19

Он лежал на горячем песке, старательно жмурясь, чтобы лучи жаркого солнца не ослепляли глаза. Жара никогда не была для него любимой. Пожалуй, он больше предпочитал морозный холод зимы. Но летом жаркий денёк был только радость. Тем более настолько замечательный день. Редкий случай, когда родители нашли свободное время побыть с ним. Поход в жаркий летний день на реку с обязательным многочасовым купанием — что может быть лучше, когда тебе всего десять лет? Пожалуй, только мороженое. Да, большой тарелки холодного, сладкого мороженого сейчас как раз и не хватало. Откусить большой кусок, так, чтобы заломило в зубах, а скулы свело судорогой. Пожалуй, это было бы настоящим всеобъемлющим счастьем. Хотя и сейчас настроение было более, чем радужным.

— Сынок, хватит валяться! Пошли купаться! — услышал он отцовский голос.

Отвечать не хотелось. Сладкая истома овладела им целиком и полностью, превратив в закоренелого лентяя. Солнечный жар проникал внутрь, расплавляя не только мышцы, но и сами кости. Превращая всё тело в кисель, огромной лужей растекающийся по песку. Блаженство, самое настоящее блаженство! Как же хорошо быть беззаботным ребёнком, единственной проблемой для которого является отсутствие мороженого.

— Давай! Мы тебя ждём! — поддержала супруга мама.

Он слышал плеск воды. Он мог вообразить себе, как родители, весело улыбаясь друг другу, плещут прохладными брызгами, играя, будто это они были маленькими детьми, а не он.

«Какие же они глупые! Это же мне десять лет, а не им! Взрослые не могут быть вести себя так по-детски! Когда вырасту, я всегда буду серьёзным! Всегда! Вот только вырасти бы поскорее…»

Внезапно земля затряслась под ним. Горячий плотный песок, на котором он лежал, наслаждаясь и растекаясь будто медуза, в одну секунду стал зыбким, расступаясь под ним, проглатывая неосторожного человечка. Вскрикнув, он стал медленно погружаться в него. Мальчишка раскинул руки, чтобы ухватиться хоть за что-то, но пальцы всюду находили лишь падающие песчинки. Он закричал, но крик его быстро оборвался, когда сыплющийся сверху песок забил широко открытый рот…

* * *

— Очнись! Владимир, очнись!

Крик доходил до него откуда-то издалека, словно через слой ваты. Слова терялись, разбиваясь на отдельные, никак не связанные друг с другом звуки. Владимир с огромным, просто невероятным трудом поднял веки, но сумел различить перед собой лишь какое-то смутное движущееся пятно. В душе его шевельнулось нешуточное раздражение. Кому это он ещё понадобился? Ведь так хорошо было. Он лежал на пляже и…

«Какой пляж? Мне уже не десять лет и я… Я на борту космического корабля, заперт в холодильнике. Но кто тогда кричит? И зачем меня так сильно трясти? Голова же отвалится…»

Зажмурившись и затем снова открыв глаза, он добился того, что зрение стало немного чётче. Теперь Владимир разглядел того,