― Да, с музыкой так же. А ещё ― и там, и там сложно зарабатывать.

― Не сказал бы, что повара мало зарабатывают. Конечно, на первых порах ― да, как и в любой профессии. Но если расти и не упускать возможности ― всё меняется. Я сейчас жду открытия своего ресторана, последние формальности проходим.

― Ого, здорово. А расскажете, как вы этого достигли?

― Да, без проблем.

― Сейчас, секунду. Егор, ты вовремя. Помнишь, мы обсуждали, что поваром работать реально? Это…

― Николай. Приятно познакомиться. Ну смотрите, я как начинал…

Оставив их за детализацией плана, я отошла вглубь зала. Толпа вокруг Анны рассеялась, писательница обсуждала что-то с Зоей, изредка делая едва заметные глоточки шампанского из высокого тонкого бокала, почти не нарушая его полноты. Ребята «Фламинго» уже проверяли аппаратуру. Иван щекотал Таню, поймав мой взгляд, подмигнул, а затем указал на брюнета в свитере с высоким воротом, скучающего в углу. Я показала большой палец, Иван улыбнулся ещё шире.

Закусками, несмотря на их небольшие размеры, легко было объесться, и гостьи в облегающих платьях не спешили опустошать блюда, поэтому я подхватила ещё пару корзиночек с рыбой. Как же удобно жить без страха сцены ― можно есть в своё удовольствие.

― Лора?

― Света! Привет! Ты откуда здесь?

― Я от друзей-писателей узнала, что намечается что-то интересное и вот ― не могла пропустить.

― Друзей-писателей?

― Да, я ведь стихи и рассказы пишу.

― Ой, точно, помню, ты ведь паблик Вконтакте свой ведешь, верно?

― Да, есть такое.

― Здорово! Я вот тоже пытаюсь разобраться с продвижением.

― Видела, ты писала про группу…

― Ой, извини, мне пора на сцену, буквально минут через пятнадцать вернусь к тебе.

Нас встретили примерно так же равнодушно, как и Катю. Наших слушателей на этом вечере не было, а музыка нужна была лишь в качестве фона для высоких обсуждений литературы. Разве что Егор, наконец договоривший с поваром Николаем, да Катя с Зоей, да Света вслушивались и улыбались мне из разных концов зала.

Ребята тоже выглядели не вполне сосредоточенными. Встреча с писательницей, еда, алкоголь и разговоры помогли им расслабиться и играть ровно так, как от них ждали ― лишь для фона, без задора, без импровизации.

― Соберитесь! Нам ещё после фильма петь на закрытии вечера. Анастасия Витальевна просила исполнить что-то достаточно хорошее, чтобы от вечера остались идеальные впечатления и пожертвования были максимальны.

― Есть, босс! ― козырнул Слава. ― Разрешите набраться сил для выступления?

― И никто больше не пьет, услышали меня?

― Хорошо, пупсик, ― кивнул Иван, послушно отставляя бокал.

Я не смогла сдержать улыбки. Вот как на них сердиться?

― Слав, а ты и так не пил? Вроде обычно ты обгоняешь Ивана? ― негромко уточнила я.

― Да, я вроде как бросаю… Жена… В общем, строю семью заново.

― Молодец! ― приобняла я его.

― Твой принц меня уже взглядом прожигает.

― Ой, да, я его сегодня уже ревновала к официантке, надо же дать повод отыграться, ― улыбнулась я и спустилась в зал.

Поцеловав Егора и отпустив его вновь покурить, вернулась к Свете.

― Неплохо, ― признала она.

― Обычно лучше, сейчас мы что-то все расслабились. К последней песне должны собраться, сравнишь.

― Не, мне правда понравилось. Я вас не слушала раньше, честно говоря, хоть и видела твои записи в соцсетях.

― Это нормально, вкусы у всех разные же. Продвижение обязывает предлагать всем себя так, будто у окружающих ничего важнее вашего творчества в жизни нет, ужас. Впрочем, находятся и те, кто действительно начал нас слушать благодаря рекламе.

― Считаешь, что продвижение ― это ужасно?

― Мне кажется, за творческих людей должно говорить само творчество. Твои стихи, наши песни. Разве этого недостаточно?

― Оно и говорит. Но в пустом помещении, как ни кричи, никто не услышит, ― философски рассудила Света.

― Да, верно. Как вообще твоя жизнь? Со школы ведь не виделись.

― Ну так… На самом деле, только творчество и спасает.

― Что такое? Ой, прости, личное наверное.

― Да, личное… Но мне особо не с кем поговорить об этом. Я аборт недавно сделала.

― Ох, мне так жаль! Как же это тяжело. Неудивительно, что ты так тоскуешь… Но ты справишься со всем, обязательно! И дети будут ещё, в своё время, думаю.

― Да, врачи говорят, что риск бесплодия минимален. Но теперь я и без парня, и без ребенка… Сама решила, что бедноту плодить не хочу, а всё же ― оно ведь уже внутри меня жило, он или она… Хотелось, чтобы был мальчик.

― Ты ведь не сомневалась в своем решении?

― Не сомневалась.

― Значит, и сейчас не стоит, насколько это возможно. В такой ситуации я не была, но знаешь, боль всегда проходит со временем.

― Ночами особенно тяжело. Жить не хочется даже.

― Понимаю, ночью занять себя нечем, отвлечь… Когда мне было тринадцать, я хотела покончить с собой. Уже закрылась в ванной, а потом подумала, с бритвой в руке, ― а ведь я не знаю, что будет дальше. Вдруг там что-то прекрасное, а я пропущу, не дождусь? И ― не ошиблась. С тех пор столько всего чудесного и ужасного было. Больше я никогда всерьез умереть не хотела, напоминала себе ― впереди всё ещё что-то важное есть.

― Спасибо, я подумаю об этом, ― кивнула Света, осторожно ловя кончиками пальцев слезы в уголках глаз, стараясь не размазать косметику. ― Я ещё не похожа на панду? Прости, что загрузила тебя своими проблемами.

― Что ты, всё в порядке. Ты обязательно ещё найдешь своё счастье, я уверена. И нет, ничего не размазалось, прекрасно выглядишь. Работаешь сейчас здесь, в Москве?

― Меняю работу, перебираюсь в Москву, да.

― Это ведь не самое дешевое мероприятие, кажется? Я могу поговорить с Анастасией Витальевной, может, она сделает скидку.

― Нет, ничего, мне билет подруга оплатила, не стоит беспокоиться. Всё хорошо.

― Хорошо, ― улыбнулась я, отмечая, что после слез Света выглядит спокойнее, не так напряжено её лицо, расправились сами собой плечи. ― Пойдем занимать места в зале. У нас очень уютный зал, я сама обустраивала.