Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Изящное существо опускает большие чёрные глаза:
— Признаться, не слышала…
— Что и требовалось доказать! — щёлкнув пальцами, звенит Стив. — Забирай всю эту дурь и передай своим хозяйкам, что они… хуже мужиков! Да! Это будет идеальное оскорбление.
— Стив, э-э-э, ты сильно рискуешь, — беспокоится Айзел.
— Да плевать я на них хотел. Почти в буквальном смысле, — добавляет терраформ, кивнув в сторону Тецклая.
Юллюкё замирает, оглядывается, подходит к мятежникам поближе и шепчет:
— Я знаю, что вы уже обо всём догадались. Конечно же, это самый настоящий паукрабий корабль. Здесь ещё сотни пленников. Я тоже здесь не по своей воле. Паукрабихи угрожают убить моих сестёр по монастырю и заставляют меня делать ужасные вещи! Вот как сейчас: я должна вас одурманить, чтобы вы пошли на переговоры с паукрабихами.
— И что же они хотят? — навострив уши, интересуется Леод.
— Они в очередной раз поссорились с йорзе и хотят, чтобы вы помогли им избавиться от киборгов. За то, что вы им поможете, они оставят вас в живых, но отвезут в какую-то другую галактику. А если вы откажетесь, вас выкинут на Глации, где скоро начнётся планетарная снежная буря, и вы там погибнете. Само собой, паукрабихи понимают, что из принципов вы откажетесь с ними сотрудничать и выберете смерть на Глации. Потому они и приготовили вам всё это, чтобы вас… ну, переубедить.
— То есть, мы им всё-таки небезразличны, — бормочет Млем.
— Да, паукрабихи явно завидуют вашим успехам. И вы нужны им вот ещё для чего: если йорзе раскроют планы паукрабих, те просто свалят всё на вас. В любом случае, ваша судьба незавидна. Но у нас есть немного времени, и я помогу вам сбежать. Пойдём, я знаю, где спасательные капсулы.
Юллюкё разворачивается, подходит к выходу из кокона… и сталкивается с паукрабихой.
— Ну, всё сделала? — спрашивает паукрабиха и, не дожидаясь ответа, отпихивает юллюкё и заглядывает внутрь кокона.
При виде этой паукрабихи заметно дёргается Джекс. У неё лишь один здоровый глаз — три остальных, белые и мутные, ничего не видят.
Но и одного глаза достаточно, чтобы сделать выводы…
— Ага, схалтурила. Даже не притронулись. Ну, что ж. Приведите-ка сюда её сестричку!
Вскоре ещё две паукрабихи заталкивают в кокон сестру юллюкё со связанными руками. Одна из паукрабих забирается на стенку кокона и, грубо схватив несчастное существо за шею, заставляет его упасть на колени и опустить голову.
— Стараться надо было, Тютюлечка, — ухмыляется одноглазая паукрабиха и надевает металлические клешни. — Одной сестричкой больше, одной меньше…
— Не надо… пожалуйста… — дрожащим голосом, почти беззвучно просит пощады юллюкё по имени Тютюль для своей сестры.
— Нет, умоляю, не убивайте меня… — так же беззвучно пытается достучаться до бессердечных беспозвоночных бедная сестра первой юллюкё.
Но одноглазая паукрабиха уже тянет к длинной шее невинной монахини металлическую клешню с острыми, как бритва, краями.
Вдруг Накет хватается за один из стаканов, которые стоят на подносе и выпаливает:
— Да етить твою мать, чё мы выпендриваемся, в конце концов! Тоже мне, в жопу, цацы какие! Хряпнем, на хрен, по рюмашке, а?
Остальные мятежники тут же понимают, что таким оригинальным способом Накет спасает ситуацию… и, как минимум, одну жизнь.
— А может, и впрямь трын-травой затянуться и забыть всё на свете, — мечтательно вздыхает Карл.
— Лично я за то, чтобы выпить! — заявляет Стив, подняв стакан чистого этилового спирта. — За хорошую компанию, друзья мои!
Вся команда мгновенно разбирает предназначенные для неё ёмкости с веселящими веществами и убедительно изображает, что готова эти самые субстанции сразу же употребить.
— А, тогда всё нормально, — бубнит одноглазая паукрабиха и опускает клешню. — Ну, вы расслабляйтесь пока, мы попозже зайдём, — добавляет она, скроив на хелицерах некое подобие улыбки.
— Шла б ты, сучка, к чёртовой матери, — неслышно ругается Джекс, делая вид, что пьёт из своего стакана.
Паукрабихи уходят и уводят сестру Тютюль. Та же, сложив щупальца в жесте благодарности, тихо обращается к мятежникам:
— Я обязательно вас спасу! Я отблагодарю вас, я…
— Иди, иди, мы сами выкрутимся, — отмахивается Стив и, проводив монахиню взглядом, выливает свой стакан этилового спирта.
Вся команда — даже та её часть, которая не участвовала в попойке в трактире «У Бетамака» — тоже избавляется от своей «дури». Всё жидкое выливается, а твёрдое, по негласному сговору, отправляется в потайные карманы бывших контрабандистов.
Впрочем, Карл не спешит выбрасывать свой косячок — но вовсе не потому, что желает его раскурить:
— Хотя бы для запаха придётся дыму напустить. Иначе неубедительно получится. Так что, простите, друзья, глубоко старайтесь не дышать.
Карл поджигает услужливо подготовленной паукрабихами зажигалкой косячок с трын-травой, немного водит им туда-сюда и тушит его каплей воды из собственного щупальца.
— А-а-апчхи! — реагирует Леод. — Простите, нос у меня не в меру чуткий.
— Слабак, — фыркает Семиларен, которому трын-трава… это трын-трава.
— Нашёл повод позубоскалить.
— Всегда найду, клыкастый!
— А ведь ты был прав, Стив, — замечает тем временем Райтлет, с отвращением посмотрев в свой пустой стакан. — Всё, как ты говорил: благообразное существо, которое предлагает нам расслабиться, а стоит за ним Имперский Союз… хорошо, что мы оторвались тогда в трактире и приобрели иммунитет!
— Само собой, я всегда знаю, о чём говорю, — усмехается терраформ.
— Как ты быстро сориентировался, Накет, — восторгается тем временем Веншамея и дарит герою нежный поцелуй. — Ты умница.
— Кстати, да, ты меня на долю стека опередил, — присоединяется Стив. — Молодчина.
— Да ладно, чё там, — улыбается Накет, махнув рукой. — Всё ж просто… правда, я за языком не уследил. Извини, Веншамея.
— При мне можешь не стесняться грубых выражений, — хихикает бывшая королева Теэклавеллы.
Не успевает отпустить едкую шуточку по этому поводу Яарвокс, как за стенкой кокона раздаются два вскрика. И после этого воцаряется гробовая тишина.
— Спектакль не помог, — вздыхает Млем. — Тютюль и её сестру убили.
Только-только укрепившийся дух в команде резко падает. Хотя мятежники были знакомы с монахинями всего несколько деминут, гибель несчастных юллюкё оставляет в сочувственных душах такой же след, как если бы их знакомство продлилось в разы дольше.
— К-как? П-почему их убили? — в самых расстроенных чувствах недоумевает Накет.
— Если верить мыслям паукрабих, эти юллюкё «своё отработали». И всё. Как вещи, — мрачно отвечает Карл.
— Зуб даю, это была та одноглазая уродина, — с нескрываемой ненавистью скрежечет Джекс.
— Что тебя с ней, хм, связывает? — интересуется Айзел.
— Это та самая сволочь, из-за которой я едва не погиб. Это она наговорила орхгам такого, что те меня растерзали прямо на корабле. Врала невообразимо — по её словам, я должен был быть страшнее самого
