когтей – тогда и барышни будут.

Мартин вздохнул еще печальней, чем путевец.

- Ты ж видел, какой теперь Вит. Уговоришь его, ага.

- Угу…

У каждого из двух приятелей имелся свой план спасения Уэймара.

План Джоакина заключался в том, чтобы безлунной ночью скинуть со стен веревки и спуститься в город малым отрядом. Дюжина храбрецов с Перстами Вильгельма, переодетая в кайровские плащи, сможет тайно добраться почти до самого штаба Десмонда Ориджина. В последний момент лазутчики выхватят Персты и перебьют вражеских офицеров. А чтобы окаянный Десмонд никак не спасся, нужно применить главное оружие – Меч богов. Отправить в бездну и штаб, и весь офицерский квартал! После такого удара северяне либо отступят, либо, паче чаяния, признают-таки Рихарда своим сеньором. А спастись лазутчики смогут при помощи канализации: нырнут в сточный туннель – и вылезут аж за городом. Главным героем вылазки Джоакин видел себя, а на роль напарника прочил лорда Мартина.

Граф Виттор отвечал, что северяне ждут подобной выходки и захватят в плен весь отряд, и получат ценных заложников с Перстами Вильгельма в придачу. Зато он, граф Виттор, избавится от двух безмозглых идиотов, и, вполне возможно, эта радость стоит такой цены.

План Мартина был значительно проще: связаться с Паулем через Священный Предмет и приказать ему примчаться сюда и убить северян. Пауль потому не спешит в Уэймар, что Виттор говорит с ним слишком мягко. А нужно пригрозить так, чтобы тот затрясся до поджилок и примчал галопом. «Чем же ты его испугаешь, братец?» - любопытствовал граф Виттор, и лорд Мартин на полном серьезе отвечал: «Если Пауль не примчится, ты разберешь Абсолют на части. Одни утопишь в озере, другие зароешь, третьи отдашь когтям». Граф Виттор нервно хохотал и тыкал пальцем в лоб Джоакина: «На двоих одна горошина мозгов, и она вот здесь».

Насмешки графа не изменили взгляды приятелей. Каждый по-прежнему верил в свой план и с уважением относился к плану второго.

- Пошли вечером собачить задних, - предложил Мартин.

- Да ну…

- А чего? Хоть какая-то потеха.

- Вечером молитва.

- После нее.

- У меня задание от графа, к Хорису надо.

- Так после Хориса! Уже стемнеет, самое то.

- Я к Хорису пойду вдвоем с Эйлиш.

- Вот и бери мумию с собой! Вместе пособачим. Задние как раз ночью выползают!

- Я подумаю, милорд. Ее спрошу…

Задними называли неблагонадежных солдат - тех, что подрывали дисциплину и пытались добыть пищу запрещенными способами. Их легко было заметить во время молитв: они опаздывали и собирались в задних рядах, отсюда пошло прозвище.

А собачил их лорд Мартин следующим образом. Вечерком выводил на окраину лагеря свою свору – шесть уцелевших охотничьих собак. Одну суку, самую невинную на вид, выпускал бродить в качестве приманки, а сам следил из засады. Задние замечали одинокую псину и глотали слюни. Набиралась группа в несколько рыл, охочих до собачатины. Окружали суку, доставали ножи – тут-то выскакивал лорд Мартин, палил в небо Перстом и спускал с привязи остальных псов. Задние разбегались, самого медленного свора разрывала на части. Мартин пытался угадать, сколько минут он провизжит прежде, чем сдохнет. А собаки наедались досыта – это был их единственный источник пропитания.

Джоакин не особо любил эту забаву, видя в ней нечто бесчеловечное. И уж тем более не собирался приглашать Хаш Эйлиш – из боязни, что травля придется ей по душе, как и другие проявления смерти, и ему станет еще противней делить с нею постель. Впрочем, он и так решил больше не спать с мумией…

* * *

Хуже всего в осаде – скука. То есть, голод и жажда, конечно, тоже дрянь. Жрешь вечно всухомятку, живот крутит постоянно. Не ешь – болит от голода, пожрешь – не можешь переварить. Воды нет, помыться нечем, смердишь как свинья. И хорошо еще, что на дворе лето, зимой бы все померзли без дров… Словом, все плохо, но скука – особенная сволочь. Ведь когда голодно – мечтаешь о жратве, когда нет воды – ищешь напиться; но когда скучно – в голову лезут все беды сразу!

Ходишь по замку и думаешь подряд. Не успеет Пауль, да и вообще, нет на него надежды, по всем разговорам ясно, что ему на нас плевать. Надо самим спасаться – а как? Убить бы волчицу, суку. Не для спасения, это не поможет, но для справедливости. Ведь мы ж завываем от голода, а ее граф кормит до отвалу и дает ведро воды в день. Зачем? Чтобы обмануть: у нас, мол, всего вдосталь, никаких трудностей. А потом оказывается, все впустую, она уже и так поняла, и своим кайрам рассказала, сволочуга. Жаль ее Гарри не застрелил, когда мог. Еще больше самого Гарри жаль. Славный был парень, надежный друг! Сколько же славных парней легли в землю! Сначала Доксет и Вихорь, потом Берк, потом Салем. Моряки из трактира, что вступились за меня. Гарри Хог, солдаты гарнизона. Простые уэймарские люди – женщины, детишки – сколько их полегло под стенами! А сколько еще поляжет – страшно подумать. И все отчего? Из-за проклятых дворянских игр! Всем агатовская кровь не дает покоя! Не будь агатовцев – как бы хорошо жилось! Бьешь их, бьешь – и клинком, и Перстом, и Мечом богов – а они все равно побеждают! Сколько же сволочей наплодилось! Сколько их лупить еще, пока не очистится мир…

Вот так ходишь по двору, думаешь всякое – и всего тебя корежит от несправедливости, от бессмертия зла, от агатовских тварей, которые вечно сверху. И ничего с этим поделать не можешь, покуда ты заперт в осаде! Вот что самое худшее. Хоть головой об стену бей.

С великим трудом Джоакин дождался вечерней молитвы. По праву лучшего воина поднялся на башню, постоял рядом с графом, поглазел с высоты на город. От сердца слегка отлегло: хотя бы в этом смысле мы взяли верх. Мы на горе, агатовцы внизу, и нипочем не сковырнут нас отсюда.

После молитвы он первым спустился с башни. Хаш Эйлиш уже ждала во дворе. Джо хотел пройти мимо, задрав подбородок, как вдруг выяснилось, что Эйлиш ждет вовсе не его.

- Мастер, - сказала закатница и поклонилась генералу Хорису.

Тот поцеловал ее в макушку

- О чем горюешь? Что на душе? Ну-ка, выкладывай.

Эйлиш не выглядела горестной, но охотно приникла к уху наставника и зашептала что-то. Выслушав, Хорис улыбнулся:

- Этого не бери