— Да вчера. После обеда Макс позвонил, сказал, чтобы я на условленное место шел, мол, дело у него очень срочное. Я и пошел. Подхожу, смотрю — машина уже стоит. И Макс в ней, сам не свой. То обычно довольный такой, улыбается все, а тут просто лица на человеке нет. Я даже посочувствовал. Что, мол, стряслось что-то? — спрашиваю. А он мне — да, стряслось. Сука, говорит, у нас завелась, разобраться с ней надо. Вы не обижайтесь, это я просто его слова передаю, — поспешил оговориться Глеб, с опаской глянув на Гурова.

— Ничего, продолжайте, — спокойно произнес тот.

— Ну вот. Надо, говорит, наказать. И объяснил мне, какой должен быть план. Пускай, говорит, твоя позвонит вот по этому телефону, это, мол адвокат. Пускай позвонит и скажет, что есть, дескать, важная информация для полковника Гурова. Только человек опасается, поэтому хочет встретиться в укромном месте.

— То, что это место — именно в Кузьминках, это Крапивин определил?

— Нет, Валька. Она там живет недалеко. Ей, типа, удобно. Макс мне только в общих чертах изложил, что требуется, а подробности, это мы уже по ходу дела согласовывали, когда я своей сказал.

— Понятно. Значит, жестко не давил? Оставлял свободу для творчества?

— Типа того, — усмехнулся Глеб. — Ну и как все дело сделать, это тоже… тоже я сам определил, — уже без улыбки добавил он. — Сконструировал в результате свободного творчества.

Закончив допрос Глеба и внимательно перечитав оба протокола, Гуров поехал в Управление. Теперь у него в руках был козырь, было что противопоставить клеветническим заявлениям, лежавшим в столе у Орлова.

Крапивина арестовали в тот же день. На Андросова у полковника пока не было показаний, но он не сомневался, что они появятся очень скоро. Стоило лишь как следует поработать с «Максом».

А для этой работы у Гурова имелись теперь все возможности.

Прочитав протоколы допроса Вали и Глеба и выслушав рассказ Гурова, генерал немедленно восстановил статус-кво. Полковник был вновь прикреплен к группе Кирилина, и, кроме этого, Орлов выделил еще несколько сотрудников в помощь лично ему.

— Работай, Лева, — напутствовал его строгий начальник, наконец-то разобравшийся, в чем дело. — И кстати, зря ты так скрытничал все это время. Уж мне-то можно было сказать. Я-то к Андросову с докладом точно не побегу.

— Кстати, об Андросове, — заметил целиком сосредоточенный на деле Гуров. — Сейчас задерживать его нет официальных оснований. Реальные факты я смогу получить только в ходе допросов, а для этого нужно время. Не мешало бы его слегка… как бы это помягче выразиться…

— Проконтролировать? — подсказал Орлов.

— Да.

— Попробую. Но не обещаю. Андросов — важный человек. Большое начальство. Да и в разных наших внутренних «примочках», скорее всего, неплохо разбирается. «Пасти» его будет не так-то просто. Ты лучше со своей стороны форсируй. Чем быстрее появится материал, тем больше шансов захватить этого ловкача.

Но «со своей стороны» Гуров и без того не собирался затягивать. Довольный, что наконец-то пришла пора задействовать с такими трудами взлелеянный им план кампании, он готов был трудиться хоть целые сутки.

Допросив первую группу обозначенных в плане фигурантов, он произвел еще несколько арестов, после чего вплотную взялся за Крапивина.

— При каких обстоятельствах вы познакомились с сотрудником полиции Глебом Версиловым?

— С кем, с кем? — скривив гримасу, переспросил Крапивин. — Не знаю такого.

— В самом деле? Это очень странно. А вот он утверждает, что не только хорошо с вами знаком, но даже пользовался некоторой протекцией. И щедро за эту протекцию расплачивался.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Постараюсь объяснить. Версилов уличен в незаконной торговле конфискованными у подозреваемых наркотиками и на допросах показал, что осуществлял эту деятельность при вашем прямом покровительстве. За это покровительство он расплачивался, отдавая вам процент дохода с этой самой незаконной продажи.

Крапивин побледнел, и в глазах у него сверкнула злоба. Но он сумел удержать себя в руках и только еще раз повторил:

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Кроме этого, подельница и подруга Версилова, Валентина Быстрова, утверждает, что по его просьбе она осуществила подмену. Некой женщине в супермаркете она подложила в корзину банку с острым соусом, соответственно, вынув оттуда другую такую же. Быстровой были показаны несколько фотографий, и на одной из них она узнала ту самую женщину, которой подложила банку. Этой женщиной оказалась Ирина Тимашова, вдова сотрудника УСБ, недавно скончавшегося от мнимого сердечного приступа. Камеры видеонаблюдения, установленные в его квартире, где он находился под домашним арестом, зафиксировали, как он буквально за несколько часов до своей смерти в больших количествах употреблял этот соус, которого, по-видимому, был любителем.

— Что за бред! — вновь состроив презрительную гримасу, проговорил Крапивин. — С какой стати я должен все это слушать? Мне-то какое дело до всего этого? Не понимаю.

— Немного терпения. Скоро вы все очень хорошо поймете.

Подробно описав, как и от чего произошла смерть Тимашова, Гуров не забыл упомянуть и о наиболее вероятном мотиве покушения. Показав Крапивину несколько фотографий с фрагментами записей из блокнота Тимашова, он объяснил непонятливому собеседнику, что обозначают некоторые буквенные сокращения, использованные в схемах.

— Андрей Тимашов проводил негласное расследование, и очень понятно, что его деятельность могла не понравиться кому-то из участников этих схем. Это косвенно подтверждается и показаниями Версилова. Человек, давший ему задание подменить банку с соусом, носит фамилию, очень подходящую под сокращение «Кр». А оно фигурирует в схемах очень часто. Гораздо чаще всех остальных. Здесь с ним может поспорить разве что сокращение «Андр». Не подскажете, кому может принадлежать фамилия, начинающаяся с этих букв?

— Бред, полный бред! — очень стараясь казаться презрительно-равнодушным, повторил Крапивин. — В жизни не слышал большей ерунды!

— Правда? Очень жаль. А я было понадеялся, что именно вы сможете помочь во всем этом разобраться. Что ж, если случай с Тимашовым кажется вам таким неправдоподобным, может быть, происшествие лично со мной вы найдете более достоверным.

Вновь так же подробно и обстоятельно изложив все нападки на собственную персону и, как итог их, — организацию покушения, Гуров дал понять, что мотив здесь лежит на поверхности, и ответ на вопрос: «Кому выгодно?» — очевиден.

Кроме того, протокол допроса Версилова, где последовательно излагалась вся недлинная история этого покушения, недвусмысленно давал понять, кто именно является его заказчиком.

— Таким образом, в моем распоряжении, совершенно независимо от того, пожелаете или нет дать показания вы сами, уже имеются неопровержимые доказательства вашей причастности к нескольким мошенническим схемам, а также к убийству и к покушению на убийство. Как сотрудник органов внутренних дел, думаю, вы отлично понимаете, что для обвинения как минимум по двум весьма неприятным уголовным статьям этого более чем достаточно. И если всю вину по этим статьям вы готовы взять исключительно на себя, я лично буду только рад. Я и без того намучился с этим делом. Чем меньше дополнительной работы, тем быстрее можно будет его закрыть. Главный подозреваемый у меня уже есть, так что…