— Необычайно надёжный и осведомлённый человек, — пространно отозвался Ярослав, совершенно не желая лишний раз «светить» Приставалова. Журналист практически не обладал никакой защитой и мог пострадать от рук неизвестных в любой момент.

— Я оставлю это себе? — после одобрительного кивка Коломина Боровиков неуклюже поднялся, быстро спрятал бумагу в сейф и плюхнулся обратно в кресло. Сложил толстые пальцы в замок. — Я слышал об этих происшествиях. Но сейчас ими занимаются другие люди.

— Почему не Экспериментальный отдел? — с заметным возмущением возразил Ярослав.

— Потому что Экспериментальный отдел занят Красным тряпочником и остальными неразрешимыми и трудноразрешимыми делами, — проворчал Боровиков.

За окном с криками нагло пролетела воронья стая.

— «Валы», которыми пользуется «Гамма», винтовки редкие. Можно бы было легко отследить пропажу или легальную закупку через ведомство, — предположил Коломин.

— Теоретически — да. Практически — нет, так как в наше время такие следы тоже хорошо заметаются. Поди поищи этот «Вал» где-нибудь в Афганистане, — отмахнулся Боров. — «Гамму» пока оставим на второй план, твоя основная цель — Красный тряпочник. Ещё остаются таможенница, химик и режиссёришка. В целом, цепочка сложилась, но нужно подтвердить или исключить их участие в афере с ЗИЛами.

— А если подтвердится, то выходит, что Красный тряпочник хороший, раз выполняет нашу работу? — спросил Ярослав, собираясь на выход.

— Никакой он не хороший, — молнии злобно сверкнули в глазах Борова. — Никто не имеет права брать на себя наши функции. Гад должен быть приставлен «к стенке». Можешь поработать за компьютером, проверить всё то, что наговорил тебе информатор. Кем планируешь заниматься дальше?

— Хочу проверить таможню. Тряпочник мастерски проникает на режимные объекты: аэрозавод, электродепо, аэропорт — как будто работал на этих предприятиях с десяток лет и знает каждый закуток и уязвимый уголок. «Гермес» через «Тиресия» не показал, как убийца проникал на ЗИЛ, но я уверен, что поступал он аналогично, как и при инфильтрации на территорию метрополитена. Точно, аккуратно, быстро, как нейрохирург, — признался Коломин.

— Самое главное, что гадёнышу никто не помогал. Действовал в одиночку, без сообщников. — Боровиков глядел на проносящиеся аэромобили за окном. Расслабленно облокотился на подлокотники и словно утонул сам в себе. — Я другого не могу понять, капитан. Москва ежечасно, днём и ночью, находится под неусыпным надзором «Ока». Почему Красный тряпочник ни разу в нём не засветился? Как такое возможно, если каждый москвич или приезжий хотя бы раз в жизни попадает в его поле зрения?

Многоуровневая комплексная система «Око» начала внедряться в столичном регионе в рамках всесоюзной программы «Безопасный город» в начале восьмидесятых годов. Базисом «Ока» служила гигантская совокупность фото- и видеокамер, разбросанных по практически каждому уголку Москвы. Камерами, причём явно не в единичном экземпляре на квадратный метр, оказалось увешано всё: подъезды и стены жилых и нежилых зданий, салоны и наружные поверхности общественного транспорта, системы уличного освещения, рекламная инфраструктура, «гражданские» государственные учреждения и т. п. Малые и средние компании из отраслей вроде розничной торговли, автосервиса или общественного питания также часто присоединялись к «Оку», так как за это им полагались крупные льготы и преференции. Внутри «силовых» ведомств и крупных предприятий вроде ЗИЛа имелись собственные системы слежения, при необходимости сопрягаемые с «Оком». Однако часто руководители подобных организаций не доверяли всесоюзному проекту и часто игнорировали рекомендации подключиться к нему.

Важной надстройкой «Ока» являлась собственная эвристическая нейросеть, анализирующая и создающая социальный портрет гражданина на основе его регулярных перемещений, посещения определённых заведений и веб-сайтов. Если обыкновенный семейный клерк из учреждения, работающий по графику «пять через два» и регулярно посещающий бассейн, станет заниматься скалолазанием или горным альпинизмом, нейросеть не отреагирует. Однако если данный законопослушный гражданин регулярно начал посещать тематические сайты, посвящённые оружию и боевой экипировке, «Око» выставит в его поле жёлтый знак вопроса. Если система поймёт, что на телефонный провод или интернетный кабель поставлен блокатор, знак вопроса окрасится в красный. Если случайно в разговоре по телефону или на улице гражданин произносит слово или фразу, занесённую по конкретному критерию в некий «чёрный» список, а фрагмент этой речи улавливает ближайший микрофон «Ока», то в профиле вероятного бунтаря возникает уже красный восклицательный знак.

С точки зрения властей, опыт Москвы по внедрению и развития проекта «Око» оказался успешным, и затем практику системы слежения перенесли на остальные важнейшие города Союза: Ленинград, Киев, Минск, Ростов-на-Дону, Саратов, Казань, после — на все остальные республиканские и областные центры. С началом девяностых годов пристальный взор «Ока» стал обращаться на города от полумиллиона населения и меньше. Возможно, «Око» к двадцатым годам двадцатого века охватит и всю немногочисленную сельскую местность, а также практически всю малозаселённую территорию, разбросав свои сети на территории всего советского государства.

Из названия всесоюзной программы читатель уже догадался о целях, ради которых осуществлялось создание, внедрение и развитие «Ока». Миссией проекта являлось «создание безопасного города, свободного от посягательств преступности на жизнь и имущество добропорядочного советского гражданина». В систему «Око» загружались фотографии, физиологические и фенотипические параметры (рост, вес, телосложение, цвет глаз и волос, острые и хронические заболевания и т. д.), паспортные данные, включая семейный статус и отношение к воинской обязанности, род деятельности, партийная принадлежность, наличие судимости, информация об имуществе, данные ГЛОНАСС с владеемых транспортных средств и некоторые иные параметры. Конспирологи с форумов Atommail зловеще поговаривали, что перечень критериев, по которым происходит анализ гражданина «Оком», является намного шире заявленного и содержит такие интересные пункты, как «нелояльность коммунистическому строю» и «количество антикоммунистических радикальных взглядов или высказываний». Якобы далее «Око» выстраивало рейтинг всех граждан, за исключением «силовиков» и крупной партийной и финансово-промышленной номенклатуры, по принципу: «Послушный получает всё, недовольный получает остракизм».

Действительно, помещённый под домашний арест человек не смог бы воспользоваться метрополитеном: створки турникетов просто бы перед ним не раскрылись. Злостный неплательщик налогов не мог купить билеты на поезд или самолёт в другой конец страны, чтобы поразвлекаться на средства сомнительного происхождения. Пропавшего без вести или разыскиваемого без дополнительных усилий со стороны милиции мог обнаружить любой автобус, троллейбус или трамвай, случайно проезжавший мимо. Лихач за нарушения ПДД лишался прав заочно, а в случае езды без водительского удостоверения на своей или даже чужой машине не имел возможности её заправить: бензин просто не лился в бак при виде лика нарушителя.

Официально предполагалось, что тотальное слежение на городских улицах, отсутствие потаённых, скрытых от взора независимого наблюдателя мест приведёт к созданию атмосферы нестерпимости преступлений. Действительно, попробуй ограбь прохожего или угони аэромобиль, когда на тебя уставился десяток — другой стеклянных глаз. Ты вроде спрятался от самых явных из них, что торчат из экранофона подъезда