Но, может быть, это дело выгодное, и онотолько увеличит твое состояние, — заметил Ричард Федорович.

О, нет! Неужели я стала бы противиться этомупроекту, если бы предвидела что-нибудь подобное! Нет, дядя, спекуляции моейдорогой мамаши никогда не имели целью мои интересы. Если она поселится в Ниццес негодяйкой, которую делает участницей в деле, она непременно заведетлюбовника, так как считает себя очаровательной. Тот, конечно, оберет ее, и мне,без сомнения, ничего не останется. Она до такой степени взбешена на меня, чтоотказывает мне даже в тысяче рублей на приданое.

— Успокойся, Анастасия! На приданое я дам тебетри тысячи. Но кто эта особа, внушившая Юлии Павловне мысль уехать из России?Какой интерес может она иметь в этом деле? — спросил Ричард.

Очевидно, у этой негодяйки не хватаетсобственных денег для такой антрепризы, и она не нашла другой дуры, которуюмогла бы так легко одурачить! — вскричала Анастасия, покраснев от досады. —Видишь ли дядя, я глубоко благодарна тебе за твое великодушие, в котором,впрочем, никогда не сомневалась, но меня страшно возмущает мысль, что меняхотят лишить того, что принадлежит мне по праву. И все это из-за такойпротивной женщины, как эта Видеман...

Видеман? Кто это Видеман? — с видимыминтересом спросил Ричард Федорович.

Я знаю только, что она уроженка Риги и, какуверяет, вдова прусского подданного Видема- на. Последнее я узнала сравнительнонедавно. Я познакомилась с ней в Ницце, когда мать увезла меня заграницу; тогдаее называли синьора Каролина Прюнелли. Человек, называвшийся ее мужем, содержалпансион, где мы с матерью занимали комнату. Мать уже и тогда была в большойдружбе с синьорой Каролиной. Возвращаясь из Америки, она снова встретилась сней в Париже, и обе вместе приехали в Петербург. Предполагаемый проект,вероятно, созрел во время этой поездки.

А не знаешь ты, зачем эта Видеман приехала вРоссию и где она в настоящее время живет?

Она ездила в Ригу к своим родным, но сегодняутром вернулась в Петербург. Она живет в одном доме с нами, только этажом выше.В Россию, по ее словам, она приехала, чтобы собрать долги, между прочим с однойстарой актрисы — дуэньи красавицы Виолеты Верни, которая должна ей что-то околодвух тысяч франков. Но что смешнее всего, так это то, что она хочет потребоватьдесять тысяч франков от самой Виолеты в возмещение расходов по воспитанию исодержанию ее. Виолета ее приемная дочь — сиротка, которую она воспитывала измилости. Видеман находит, что получая в настоящее время отличное содержание иимея такого богатого любовника, как дядя Иван, она может расплатиться с нейи... но что с тобой, дядя? Ты страшно побледнел. Тебе нездоровится?

Это пустяки. Последнее время у меня иногдаделается головокружение, — ответил Ричард Федорович, стараясь овладеть собой. —Но вернемся к твоим личным делам. То, что ты рассказала мне, доказывает, что тыправа и что эта госпожа Видеман просто авантюристка, которая легко можетобобрать твою мать. Я наведу справки насчет этой особы и, может быть, мнеудастся помочь тебе устранить опасность.

О, благодарю тебя, дядя! Как ты добр!

Подожди благодарить меня, пока я не сделаю длятебя что-нибудь. А пока дай мне адрес старой актрисы, если он тебе известен.

Получив желаемый адрес, Ричард Федорович поспешилвыпроводить Анастасию. Он чувствовал потребность остаться одному. То, что онузнал, страшно взволновало его. У Видеман была приемная дочь, и эта дочь —Виолета Верни!.. Энергично отогнав адскую мысль, вызванную этимобстоятельством, Ричард Федорович решил немедленно же приступить красследованию, чтобы выяснить это дело. Начать он решил с госпожи Леклерк.

Аглая жила теперь в меблированной комнате, закоторую платил Иван Федорович; кроме того, она занимала небольшое амплуа притеатре, доставленное ей им же.

Леклерк только что вернулась с репетиции иприняла изящного посетителя с самыми любезными ужимками. На минуту она быловозмечтала о победе, но первый же вопрос Ричарда Федоровича отрезвил ее.

Тем не менее, Аглая была слишком хитра, чтобывысказать свое разочарование, и ответила с кажущимся желанием быть полезной:

Я охотно сообщу вам все, что сама знаю оКаролине и о ее отношении к Виолете.

Вы меня глубоко обяжете этим и поверьте, что ясумею вас отблагодарить, — ответил Ричард Федорович, кладя на стол двабанковских билета. — Возьмите это на конфеты, которых я не успел захватить,торопясь повидаться с вами.

Лицо Аглаи расцвело.

Я уже давно знаю Видеман. Из России онаприехала с моим кузеном Жаком Верни; он был очень талантливый художник, но былчеловек больной. Жили они в Нанси. Я с ними не виделась нигде, так как имелаангажемент в Марселе, но я знала, что она привезла с собой девочку-сиротку,которую приняла из милости. Позже, после смерти Жака, я потеряла ее из вида иуже потом узнала, что она уехала из Парижа с новым любовником, итальянцемПрюнелли, и живет с ним в Ницце. Тем не менее, она оставила за собой впредместье небольшую квартиру, которой заведовала от ее имени одна пожилаяучительница в отставке. За это она пользовалась бесплатно небольшой комнатой, атри других сдавала. Я сама жила там три или четыре месяца и в первый разувидела тогда Виолету. Ей было восемь или девять лет, и она исполнялаобязанности служанки. Девочка была красивая, заботливая и услужливая, и ееочень любили в доме. Затем я снова уехала из Парижа и только через четыре годаувидела Виолету. Со мной случилось несчастье. Я простудилась, и мой голос таксильно пострадал, что я должна была отказаться от сцены. Я вернулась в Париж ипоселилась в той же комнате, которую занимала раньше. Соседкой моей была тожебывшая драматическая актриса. Она давала уроки декламации, я — пения. Однаждымоя новая подруга, госпожа Пиньоль, обратила мое внимание на то, что у Виолетычудный голос и что она обещает сделаться красавицей, одним словом, что из нееможно сделать отличную актрису. Мне эта мысль понравилась. Когда Каролинаприехала на несколько дней в Париж, я спросила ее не согласится ли она, чтобымы с Пиньоль давали Виолете уроки пения и декламации. «О, конечно, если вашедоброе сердце подсказывает вам это, так как платить вам за уроки я положительноне могу, — со смехом ответила она, а потом прибавила: сам дьявол внушил мнемысль посадить себе на шею эту девчонку. Тысячу раз я проклинала свою глупостьи дорого бы дала, чтобы снова отдать ее туда, откуда взяла». Признаюсь, этислова внушили мне подозрение, что с этой девочкой связана какая-то тайна, но,конечно, это дело меня не касалось; мы с Пиньоль рассчитали, что Виолета, попавна сцену, вознаградит нас за все хлопоты, и принялись за дело. Виолетаоказалась отличной ученицей во всем, что касалось искусства, только нашрепертуар ей не нравился. Аглая рассмеялась легким насмешливым смехом.

— Милое дитя, кажется, жаждало оперы или высокойдрамы, но должна была довольствоваться опереткой. Она имела успех и если бы небыла дурой, то давно уже могла прекрасно устроиться. Во всяком случае, я должнасознаться, что она вполне уплатила нам за все труды и до сих пор чувствует комне благодарность. Вот все, что я знаю про Виолету. Что же касается КаролиныВидеман, то в настоящее время она здесь, и вы можете сами поговорить с ней. О!Это очень хитрая и бессовестная особа! Я смело утверждаю это. Теперь она хочетвзять с Виолеты крупную сумму в возмещение расходов, которых никогда непроизводила. И свое бесстыдное требование она основывает только на том, что умалютки щедрый покровитель.