год, теперь отсыпался.

У земляков мы не задерживались – зимний день короток. Обменялись фильмами и новостями. Сели в свою шлюпку и поплыли восвояси. Против течения дело пошло медленнее. Да еще и на судоходной реке то и дело проплывали большие корабли, разводили крутую волну. Нашему утлому суденышку с ней было не совладать.

Однако, все это были мелочи по сравнению с тем, что у нас заглох мотор. Ребята попытались найти неисправность. Не получилось. Взялись за весла. Это был сизифов труд.

Матросы наваливались на весла изо всех сил, но шлюпка с натугой преодолевала встречное течение полноводной реки. Я ничем не мог им помочь – наши физические возможности были несоизмеримы.

Моим маяком была башня на другом берегу Мааса. Я загадал: когда оставим ее за кормой, можно будет считать, что мы ушли от опасности.

Башня та была знаменита, со звучным названием – Евромачта. И не зря – вместе с Останкинской телевышкой она входит во всемирную федерацию высотных башен.

Это серьезная дама: ее рост 185 метров. Где-то на середине высоты виднеется “воронье гнездо” с рестораном и смотровой площадкой. А на клотике, на самой верхушке – панорамная кабина. Она остеклена и вращается вокруг своей оси. Оттуда люди видят все вокруг.

Может быть, кто-то там видит и нас – как мы барахтаемся против течения.

Наступали ранние сумерки. Вблизи показался катер. Мы закричали, замахали руками. На катере заметили, повернули в нашу сторону. Водная полиция! Боцман быстренько приготовил конец, канат для буксировки, поднял его над головой.

– Помогите!

Полицейские подплыли вплотную:

– Национальность?

– Русские. (Боцман матюкнулся – мы забыли поставить флаг.)

– Запрещенное есть?

– ?

– Табак, алкоголь, оружие?

– Ничего нет. Помогите. У нас мотор сломался. Возьмите на буксир до нашего парохода…

Полицейский махнул рукой. Катер дал газу и умчался в наступающую темноту.

Ребята принялись грести дальше.

– Фонарь забыли, – пробурчал боцман. – Как бы нас не раздавили в темноте. Будем держаться ближе к берегу – туда крупные корабли не сунутся.

Метр за метром наша команда все-таки победила встречное течение. В глубокой темноте мы добрались до своего судна. Поднялись на борт. Вахтенный матрос доложил:

– Идите быстрее в столовую. Там Новый год празднуют.

Веселье было в разгаре. За столами сидели моряки теплохода. Перед ними стаканы – капитан умеренно выставил алкоголь. В посуде – всякая еда.

Когда мы сели за стол, первый помощник сказал:

– Продолжаем встречать Новый год. Сейчас о своих планах расскажет матрос такой-то.

Матрос встал и торжественно заявил:

– Я хочу, чтобы он был счастливым. Для этого я обязуюсь свои обязанности выполнять без замечаний, не нарушать дисциплину, активно участвовать в общественной жизни.

– Молодец! – сказал первый помощник. – Приятно слышать, как наш товарищ стремится поддержать честь родного коллектива. А сейчас выступит моторист такой-то…

– В новом году беру на себя повышенное обязательство…

Веселье продолжалось. Но мне было не до него. Я думал, что надо пойти переодеться и начать мыть посуду – работы мне до утра хватит. А там – новый день и все пойдет по старому кругу.

Да, я как-то не успел рассказать о моей работе на корабле.

Где-то уже упоминалось, что в судовую роль я был записан, как камбузник. Записан не формально. Другого, настоящего камбузника, в рейс не взяли. Вся работа по корабельной кухне лежала на мне.

Что это такое? Главное место на корабле, само собой понятно, кухня, камбуз. Главный в ней – повар, кок. И есть еще вспомогательная единица – камбузник. Проще – кухонный мужик. Вот я и был им, кухонным мужиком.

Мне подобрали спецодежду – голубой комбинезон. Правда, он был рассчитан на человека небольшого роста – штаны мне доходили до колен, а рукава были до середины руки. Но это не мешало работе.

Тем более, что работа была несложная.

В четыре утра я спускался по скоб-трапу в трюм, где хозяйничают крысы. Я их очень боялся. Поэтому брал с собой молоток и стучал им по железной обшивке корабля. Разгонял грызунов. Спустившись на дно трюма, с опаской оглядываясь, набирал ведро картошки, не забывая стучать молотком.

Чуть свет мне полагалось растопить плиту. Поставить чан с водой на огонь. Подготовить тарелки, вилки, ложки для завтрака. Затем помыть столовую посуду, отмыть чаны от остатков пищи, а затем – весь камбуз, начиная с потолка. Почистить картошки. И опять все с начала – три раза на день.

Спокойное время наступало, когда принимался за картошку. К открытым дверям с обоих бортов подтягивались моряки – уж очень им нравилось порассуждать о том, что у них теперь камбузниками плавают только ребята с высшим образованием. Я огрызался, грозил выбросить за борт мослы.

Это была страшная угроза. Крепкие, здоровые парни любили поточить зубы о вываренные кости, на которых сохранились остатки мяса и хрящей. Пожалуй, только ради этого они и толпились в дверях камбуза. Ну, еще поговорить на самые разные темы – от личных любовных дел до собственной судьбы. Парни все время в море, далеко от дома, часто – от папки с мамкой. Посоветоваться не с кем, а на душе накопилось. Не к первому же помощнику капитана идти разговаривать по душам.

Через пару дней после Нового года на камбуз зашел судовой радист и протянул радиограмму.

– Только что получил. Передал твой приятель. Попросил вручить побыстрее.

Я прочел:

– Поздравляю с днем рождения. Лучшие пожелания.

– Когда день рождения?

– Сегодня.

– Тогда и от меня поздравление!

…По судовой трансляции сказали:

– Капитан просит корреспондента срочно зайти к нему.

Я безнадежно осмотрел себя – переодеваться некогда. И побежал.

Открыл дверь в каюту капитана, а она вся в золотых шевронах до локтей. Остановился у двери растерянный.

– Входи, входи, – сказал капитан.

– А что мне здесь делать? Тут полное офицерское собрание. Пойду к боцману…

– Ладно, ладно, не валяй ваньку. К тебе люди приехали.

Я вошел. Все дружно расхохотались, глядя на мой комбинезон. Я развел руками – дескать, что имеем, то и носим.

Поздоровались, пообнимались. Я сбегал в каюту, переоделся. Капитан достал заветную бутылку, но тут обнаружилось, что у каждого гостя оказался свой заветный чемоданчик.

Вызвали всех, отвечающих за еду на судне – пошла речь о приличном столе.

Пока они решают вопросы, связанные с организацией банкета, расскажу, в чем дело.

На одном из кораблей перехватили дружескую радиограмму, адресованную мне. Ту, где меня поздравляли с днем рождения. Радист отнес ее капитану. Тот связался с коллегами на судах, которые стояли в тот день в Роттердаме. И вот – сюрприз.

В присутствии всего офицерского собрания