шли годы, менялись деньги, облигации дешевели, превращались в ничто.

У меня, как и у других была пачка этих красивых, ничего не стоящих расписок. Сейчас не помню, куда они делись. Скорее всего, выбросил на помойку.

…Когда подписка на заем окончилась, троицу нарушителей вызвали в кают-компанию. Там уже сидели капитан, представитель парткома, первый помощник капитана.

– Вы сегодня серьезно нарушили дисциплину, – сказал парткомовец. – Два часа простоя судна дорого обойдется пароходству. Но наравне с этим я не могу не отметить высокий патриотизм, который вы проявили при подписке на государственный заем.

Я думаю, капитан разделяет мое мнение и простит вам на первый раз опоздание к отходу судна.

– Так оно и случилось, – закончил свой рассказ приятель. – Мы были прощены. За два-три рейса привезли достаточно хороших вещей. Продали их в комиссионках и вернули деньги, потерянные в чрезвычайной ситуации.

* * *

Клятвы, данные в бурю, забываются в тихую погоду.

Уильям Шекспир.

За размышлениями-воспоминаниями прошло время. Мы швартуемся в Савоне – на севере Италии. Город – один из крупнейших в районе Лигурии. Еще в середине бронзового века здесь находилось селение Саво. Так что это заслуженный ветеран. А еще здесь жили родители Христофора Колумба. Позже они перебрались в Геную.

…Капитан спросил:

– Не сходить ли нам кофе попить?

Я охотно согласился. Мы пошли втроем: я, капитан и дед. Походили по чистому, приятному городу, зашли в бар. Обычный бар – стойка, два-три стола, длинное, как пенал, помещение. В дальнем конце стоял джук-бокс, музыкальный автомат. Около него – стайка проституток.

Мы сели за барную стойку – капитан и дед по краям, я между ними. Заказали кофе, капитан вдобавок рюмку выпивки – накануне он позволил себе лишнего.

И тут от группки товарок отделилась смазливая девица, направилась в нашу сторону. Подошла к капитану, попросила закурить. Тот молча показал трубку. Девица обошла нас и попросила закурить у деда. Стармех сказал, что не курит.

Тогда она протиснулась между дедом и стойкой, добралась до меня, села на колени, обняла одной рукой и попросила закурить.

Я ощутил влечение прекрасного женского тела, но в то же время мысленным взором увидел, как медленно закрывается семафор. Это означало, что мне закрывают визу. Я представил себе, что завтра в местных газетах появится мой снимок с проституткой на коленях на фоне полок с разноцветными бутылками. Спасения не будет. Хорошо еще, если только визу закроют.

Дрожащей рукой я протиснулся под попкой девицы, залез в карман брюк, вытащил смятую в комок пачку “Примы” и протянул ей. Кокотка брезгливо выправила пачку, достала одну сигарету, понюхала, встала с моих колен, протиснулась на волю, сказала презрительно:

– Но америкэн… – и ушла к джук-боксу.

Сердце мое успокоилось. Опасность миновала.

* * *

Черный крест на груди итальянца,

Ни резьбы, ни узора, ни глянца, —

Небогатым семейством хранимый

И единственным сыном носимый…

Молодой уроженец Неаполя!

Что оставил в России ты на поле?

Михаил Светлов.

Команда нашего теплохода была огорчена: в Савоне не торговали коврами. И впереди, по курсу, не было мест, где можно было бы выгодно истратить валюту.

Но тут пришла хорошая новость: в Генуе – до нее полсотни километров – магазин с товарами для советских моряков держит донна Мария. Она готова прислать автобус с гидом и перебросить нас в свой город. Бесплатно.

Капитан дал добро. Повар приготовил сухой паек. Вахтенные остались на корабле. Я со всеми тронулись в путь вдоль морского побережья на север, в Геную.

В Италии по воскресеньям запрещена торговля промтоварами. Мы приехали как раз в такой неудачный день. Вход в магазин донны Марии был закрыт, но жалюзи приподняты на половину человеческого роста. Мы крадучись вползали в эту дыру и перед нами распахивалось море ковров. На любой вкус, по любой цене.

Спасибо донне Марии – после того, как моряки истратили свою валюту, она согласилась задержать автобус на весь день, чтобы мы могли там побродить.

Генуя – красивый, полнолюдный город. На рейде виднелась громада американского авианосца. На берег сошло множество американских моряков. Куда ни посмотришь, всюду в толпе виднелись их белые шапочки. Да и наших, похоже, здесь тоже всегда хватает. Во всяком случае мне закричали из группы итальянцев:

– Морячок, продай фотоаппарат!

Я думаю, тут след оставили ребята из черноморского пароходства – завсегдатаи итальянских портов.

Мне очень хотелось побывать в двух местах – у дома, где родился Колумб и на одном из самых знаменитых кладбищ мира – Стальено.

Двухэтажный дом Колумба нашелся у старинных городских ворот Porta dei Vassa. По-русски это просто-напросто Коровьи ворота. Тут неподалеку была улица мясников – вот к ним через ворота и направлялись стада на корм горожанам.

Колумб родился тут в 1451 году. Невзрачный домишко с той поры постарел, его разрушили французские пушки, потом восстановили и он снова постарел.

Тем не менее, сюда постоянно стекаются толпы почитателей славного мореплавателя. Один раз в год, в День Колумба, 30 октября, их пускают внутрь в скромный музей.

Вокруг места рождения Колумба идут вековые споры. Португальцы утверждают, что родина открывателя Америки – на их земле. Генуэзцы предъявляют свой увитый плющом пострадавший от времени домик Колумба.

А теперь о другом.

Я давно хотел побывать в мемориальном комплексе Стальено, потому что это неописуемое собрание прекрасных мраморных надгробий-статуй.

Он расположен на склоне холма площадью в квадратный километр. Тут шестьдесят тысяч могил и на каждой – мраморное надгробие, скульптура.

Здесь побывали Ги де Мопасан, Антон Чехов, Фридрих Ницше, Марк Твен и множество других великих людей планеты.

У меня нет таланта, чтобы описать здешние скульптуры. Их надо видеть, постоять около них, подумать.

Расскажу только об одной из них. Я наткнулся на нее случайно.

На своей могиле полулежит солдат в итальянской военной форме. На шинели и шапке искусно создан мраморный снег. Текст сообщает, что этот итальянский воин погиб в России во Второй мировой войне.

* * *

Лучше дважды спросить, чем один раз напутать.

Шолом Алейхем.

Теплоход, как одинокий странник, неторопливо шел по пустынному морю к родным берегам. Впереди – Мраморное море. Позади – Тунис, портовый город Сфакс. По величине он – второй в своей стране. В нем живет около трехсот тысяч человек.

Тунис в свое время принадлежал Франции. Мы ходили по улицам Сфакса и убеждались – колонизаторы ударно поработали здесь, чтобы оставить после себя неплохое наследие.

Широкие улицы, застроенные современными зданиями