Еще два часа ушло, чтобы через базу ГИБДД установить адрес владельца трехлетнего «Ауди А6». К этому времени Крякин проспался, и с ним уже можно было разговаривать без скидок на похмельное скудоумие.

– Ты мне скажи, капитан, почему в нашем отделе стволы не предусмотрены? – спросил Артем.

– Кто тебе такое сказал? – удивленно посмотрел на него Крякин.

– А разве оружие положено?

– Положено – это когда положили, и можешь брать.

– Не знаю, как тебе, а мне ничего даже не сказали.

– А ты спрашивал?

– Нет… Как-то не подумал.

– А я спрашивал. И Варвара мне сказала, – мечтательно улыбнулся Крякин.

– Что сказала? Что жить без тебя не может?

– Почему не может? Может. Но плохо. А со мной хорошо…

– Это она тебе такое сказала?

– Нет. Но скажет, я знаю… И про стволы знаю. Нам полагается особое оружие. Особый отдел – особое оружие…

– Ядерное?

– Бери выше! Травматическое!

– Издеваешься?

– Нет. Четырехствольный пистолет «БП-4» или просто «Оса».

– Точно, издеваешься…

– Если честно, то насчет этого – да. А насчет «Осы» – нет… Есть, правда, альтернатива. Пистолет «макарыч» – аналог знаменитого «макарова», но с травматическим патроном…

– Я плáчу.

– Я тоже. Но ничего не поделаешь, такие правила…

– Нам на задержание ехать. А Стрельчак, скажу тебе, не простой фрукт. И если у него есть оружие, нам несдобровать…

– Вызывай ОМОН.

– Из-за одного человека? Не смеши мою милицию.

– А если их там целая банда?

– Тогда не смешно… Ну, а если все-таки один?

– Нас же двое… А оружие… Я видел, у тебя бейсбольная бита в машине.

– И не только.

Уже оказавшись за рулем своего автомобиля, Артем сунул руку под сиденье и вынул оттуда пистолет, внешне напоминающий «восемьдесят восьмой „вальтер“. Пластиковая рама, высокое качество обработки корпуса. С первого взгляда и не скажешь, что это травматический пистолет.

– Что это?

– «Хорхе». То, что нужно… за неимением лучшего… Для травматического оружие – хорошо, а для боевого – лучше бы я его не показывал…

Стрельчак жил в Сокольниках, в многоэтажном доме с окнами на парк. Артем сунул пистолет за пояс, жалея о том, что нет оперативной кобуры. Вышел из машины – в надежде, что напарник не подведет.

Дверь в подъезд открывалась с помощью кодового замка. Кнопки еще не стертые – комбинация цифр не прослеживалась. И на двери ничего не нацарапано. Пришлось ждать, когда дверь откроет кто-то из жильцов дома. Хорошо, если бы это оказался Стрельчак. В отличие от Артема он не был готов к встрече, поэтому не успел бы отреагировать на внезапное изменение обстановки… Но дверь открыла тучная женщина лет пятидесяти с отечным лицом и усталыми глазами. Артем придержал дверь, а она прошла, даже не глянув в его сторону.

На восьмой этаж Артем собрался подняться на лифте.

– А ты пешком, – сказал он напарнику. – Тебе полезно, для встряски…

– Товарищ лейтенант! – встал в позу Крякин.

– Хорошо, давай в лифт…

– А ты пешком?

– Щас!

Они вместе поднялись на лифте, осторожно приблизились к двери. Крякин потянул руку к звонку. Артем жестом остановил его.

Интуицию, как нюх на опасность, он развил еще в армии. Не часто ему приходилось участвовать в боевых перестрелках, но раз-два в месяц, а то и больше, рота выезжала на зачистку чеченских селений. Артем хорошо знал, как нужно заходить в дома, где за каждой дверью могла таиться смертельная опасность. Однажды он вовремя почувствовал боевика, зависшего над ним на балке сарая. Если бы он тогда не отскочил в сторону, лежать бы ему сейчас в гробу с дыркой в черепе.

Приподняв руку, он прислушался к своим ощущениям. Если за дверью таится опасность, нервы тревожно напрягутся, а то и заноют… Но не было ничего. Полный штиль на просторах подсознания. А то, что рука тянется к пистолету, это всего лишь легкое предстартовое волнение.

Дверь им приоткрыла миловидная женщина лет сорока. Пышная прическа, пышные формы, пышный халат.

– Здравствуйте, нам бы Игоря увидеть…

К сожалению, мастер автосервиса не запомнил имя-отчество Стрельчака. Поэтому Артему приходилось хитрить… Вдруг женщина поправит его, скажет, что Игоря нет, есть только Иван Стрельчак. Или, может быть, Игнат…

– Нет здесь никакого Игоря, – простодушно улыбнулась она.

Мягкое гортанное «гэ», характерная для южного говора протяжность звуков.

– Стрельчак его фамилия…

– А-а… Так нет его, съехал он…

– С чего съехал? – спросил Крякин.

– С квартиры… С этой квартиры… А вы, собственно, кто?

– Милиция. Лейтенант Гончар… Можно просто Артем… Заходить мы к вам не имеем права, да и не напрашиваемся… Вы нам только скажите, как давно он съехал?

– Ну, еще два года назад… Игорь Михайлович квартиру нам продал и съехал…

– Куда?

– Я не знаю… Он не говорил… И вообще…

– Что вообще?

– Да так, ничего, – в смятении пожала плечами женщина.

– Скажите, а это он?

Артем показал фоторобот предполагаемого преступника.

– Ну, нет, это не Игорь Михайлович. Это…

Она снова смутилась, осознав, что сболтнула лишнее.

– Кто это?

– Да нет, лицо просто знакомое… По телевизору где-то видела… Кажется, в какой-то криминальной телепередаче, там преступника какого-то искали, снимок вот этот показывали…

– Этот портрет нигде не показывали, – покачал головой Артем.

– Ну, может, я ошиблась… Да, наверное, ошиблась… Нет, я этого человека не знаю…

Не нужно было быть знатоком человеческих душ, чтобы понять – женщина лжет, изворачивается. Но зачем? Почему?

– Не знаете, так не знаете… – улыбнулся Артем.

– Извините, у меня борщ варится.

– Украинский? – мечтательно протянул Крякин.

– Да, украинский…

– Вы и сами с Украины? Или из Украины, как правильно?

– Это вы у Ющенко спросите, он вам расскажет. Из Ставрополя мы. А корни да, с Украины…

– А в Москве давно живете?

– Пять лет скоро будет…

– А квартиру только два года назад купили? – продолжал гнуть Крякин.

– Да, купили.

– В кредит, наверное?