почему увидеть свет от лампы можно было только сверху.

Жаль, хозяин куда-то вышел.

Я сел на топчан и сунул руку в спальный мешок. Вкладыш холодный. Если и был он согрет человеческим теплом, то относительно давно. Я тронул рукой примус. Тоже холодный.

Лампа легко снялась с крючка. Я увеличил подачу газа, и в комнате стало светлее. Теперь можно было изучать детали. Вот под топчаном пустой рюкзак. Вот картонная коробка с мясными консервами. Вот банка с растворимым кофе и несколько пакетиков с сахаром. Джентльменский набор аскета!

Я опустился на корточки, освещая каменный пол, покрытый известковой пылью. Прекрасно! Так я и думал! Совершенно четкий отпечаток спортивной обуви небольшого размера с уже знакомым мне завитком. Значит, около пивной за мной следил тот же человек, который обитает здесь. То есть, Белоносов!

Отряхнув колени, я пошел по кругу, осматривая стены и углы, но ничего интересного там не нашел. Снова приблизился к импровизированному столу и поднес к нему лампу. На дне кружки остался след кофе. Рядом с примусом, напоминая лужицу воды, лежало маленькое круглое зеркальце. А на нем несколько смятых тысячерублевых купюр. В их компанию затесалась небольшая, со спичечный коробок, бумажка. Я взял ее и поднес к глазам. Это был кассовый чек. “ЗАО “Жемчуг”. Выбит 15 ноября, то есть, десять дней назад. Ничего примечательного, если не считать суммы. Сто пятьдесят две тысячи рублей наличными! Неужели это чек Белоносова? Если это так, то можно лишь порадоваться за наших российских учителей, которые могут оставить в магазине почти пять тысяч баксов и небрежно вывалить на стол смятые купюры по тысяче каждая! Интересно бы выяснить, что Белоносов купил в “Жемчуге”, и откуда у него такие деньги?

Эта находка настолько поразила мое воображение, что я даже не вздрогнул, когда в моем кармане запищал мобильный телефон. Глянул на дисплей: “SERGEITSH”. Я почувствовал прилив гордости. Вот это организация криминального сыска! Очень кстати!

– Слушаю тебя, Сергеич!

Оперативный работник что-то громко жевал. А фоном этому были явные звуки застолья: звон стаканов и возбужденные мужские голоса.

– Значит, по поводу двух трупов в джипе, – начал Сергеич, прикрикнув кому-то, чтобы “не орали и дали поговорить”. – Помнишь, я говорил тебе, что пару месяцев назад Белоносова задержали в кафе “Лотус” вместе с группой наркоторговцев? Так вот, эти двое были в числе задержанных. У них и у твоего Белоносова нашли ампулы из-под новокаина с кустарной пайкой кончиков. Внутри ампул, разумеется, оказался не новокаин, а какое-то малоизвестное органическое вещество, скорее всего, наркота. Тем не менее, всех отпустили. У Белоносова оказалось недостаточно улик, а эти двое, по-моему, откупились. Но, как ты понял, жить долго им не было суждено.

– Кто их убил, выяснили?

– Нет, не выяснили. И вряд ли выяснят. Никаких следов. Скорее всего, обычные криминальные разборки за рынок сбыта наркотиков.

– Известно, что они делали в Кажме?

– А вот это ты у своего Белоносова выясни. Кстати, ты нашел его?

Мне стыдно было признаться, что Белоносов проскочил у меня между пальцев, и я ответил расплывчато:

– А чего его искать, Сергеич? Оказывается, он не слишком-то и прячется… У меня к тебе еще одна просьба!

Я думал, что Сергеич сейчас обложит меня матом и отключит телефон, но он хмыкнул и спросил:

– Послушай, я не понял, кто на кого работает?

– Сергеич, когда ты выйдешь на пенсию, я возьму тебя к себе в агентство старшим сыщиком по криминалу! – пообещал я. – А сейчас, будем считать, у тебя испытательный срок.

– Ну, дюдик хренов, я от тебя шизею! – признался Сергеич, но мне показалось, что в его голосе зазвучали невиданные мне раньше нотки, как если бы он разговаривал со своим начальником.

Я продиктовал ему все реквизиты с чека.

– Узнай, чем торгует этот ЗАО “Жемчуг”, и пусть продавцы составят словесный портрет покупателя. Они наверняка запомнили человека, который расплатился такой внушительной суммой.

На этот раз Сергеич принял мою просьбу спокойно и не стал лезть в бутылку.

Я посидел на топчане еще минут пять, размышляя, как мне поступить дальше. Белоносов, скорее всего, заметил меня, когда я бродил вокруг пруда, и улизнул. И сейчас он сидит в засаде и ждет, когда я уйду. Я могу прождать его здесь до утра, и он все равно не появится.

Бог с ним, с Белоносовым, решил я, загасив лампу и выйдя на лестницу. Я ведь кинулся искать его только для того, чтобы облегчить участь Ольги Андреевны, которой приходится ухаживать за больной девочкой. А вообще-то мне следовало бы все силы приложить к тому, чтобы вытряхнуть признание из Рябцева и не позволить ему податься в бега. Когда кандидат на золотую медаль сядет на нары следственного изолятора, Белоносов сам выйдет из добровольного заточения.

Глава восемнадцатая. Кабан в охотничьем домике

Возвращаться к Ольге Андреевне я не стал. В ее доме витал дух Лешки, и я чувствовал себя там скверно. Пусть эта сексапильная училка кружит голову своим слюнявым ученикам, а мне стыдно и противно становиться в один ряд с ними. Потерплю. Когда вернусь на Побережье, позвоню Катюшке или Ленке. А может быть Оксанке. В общем, есть кому позвонить.

Я подъехал к школе во втором часу ночи. В комнате славы меня ждала раскладушка. Это было единственное место в Кажме, где я мог вздремнуть на законных основаниях. Конечно, придется сорвать пластилиновую печать, но, думаю, это не Бог весть какой криминал.

Когда же я подошел к входной двери, то с удивлением увидел, что печать уже кто-то сорвал до меня. Я попытался просунуть ключ в замочную скважину, но это мне не удалось сделать. Похоже, что такой же ключ был вставлен в замок изнутри.

Я обошел школу, но не увидел ни одного окна, в котором бы горел свет. Забавная история! Кто-то заперся изнутри, оставляя мне возможность провести остаток ночи в холодной машине, причем во влажных джинсах. Надо заметить, что это была не самая привлекательная перспектива.

Тут я вспомнил, что сегодня утром обнаружил открытое окно в одном из классов на первом этаже.