Не веря, Мехмед провел пальцем по шелковистой гладкой коже, дотронулся до полных упругих грудей.

— Не может быть!

— У вампиров иное исчисление времени, — Она ласково провела по его лицу. Рука была холодной и бледной. — А теперь подумай, почему за минувшие десять лет возле Вышеградского замка не осталось скотины — пала от неизвестной болезни. Почему люди спешно покинули насиженные места? Почему по лесам бегает дикие стаи волков, а в воздухе по ночам можно видеть огромных нетопырей? И, наконец, почему король Матиаш вернул Цепешу почти все дворянские привилегии и снял охрану?

— Он — вампир!

— И он начал охоту, — кивнула Аргента. — Теперь Дракулу ничто не остановит! Десять лет он ждал своего часа и копил силы, в сравнении с Владом ты муравей, Мехмед, а он медведь, который, наступив, раздавит. И даже не заметит этого.

— Но почему ты хочешь убить Цепеша?

— Личные причины. Так ты согласен заключить сделку?

Мехмед задумался. Сейчас ему казалось, что он обкурился гашиша, и слегка сошел с ума. Слегка, потому, что когда он очнется, то все покажется плодом воображения. Пусть Аргента и дальше упрекает, что Мехмед Завоеватель не доверяет воображению — пусть! Он действительно ему не доверяет, потому, что когда с тобой происходят такие штуки, впору задаться вопросом: а все ли в порядке с головой? Дракула — вампир! Надо ж такое придумать!

Аргента терпеливо ждала, постукивая каблучком дорогой туфельки, расшитой бисером и каменьями. Мехмед посмотрел на нежную щиколотку и вдруг увидел, как под браслетом пробивается серая волчья шерсть.

— Что ты хочешь получить за смерть Дракулы?

— Голову. Его голову.

Час от часу не легче! Юдифь, да и только! Он вспомнил, как Дракула рассказывал ему этот библейский сюжет. Почему-то Влад особенно любил эту историю. Юдифь, богатая и красивая вдова из города Ветилуе была всеми уважаема за набожность и благочестие. Когда ассирийская армия под предводительством Олоферна осадила Ветилуе, Юдифь пробралась во вражеский лагерь. Дав Олоферну ложные сведения о том, что происходит в осажденном городе, Юдифь снискала его расположение. Олоферн пригласил красавицу в свой шатер, где они ели, пили и развлекали друг друга историями. Дождавшись, когда Олоферн напьется пьян, Юдифь отрубила ему голову. Голову Олоферна Юдифь отнесла в родной город. На следующий день, выставив на обозрение врагам голову их военачальника, израильтяне прогнали ассирийцев от стен своего города.

— Ты замужем? — взгляд невольно скользнул по правой руке без обручального кольца.

— Не ищи параллелей, Мехмед. Мне нужна голова Дракулы, и я хочу ее получить. С тобой или без тебя, особой роли не играет. Матиаш и Штефан уже дали свое согласие.

— И у них была? Тогда зачем ты ко мне пришла?

— Ты поможешь мне добраться до него. Вымани Дракулу из Пештской крепости — только тебе это под силу. После я сама справлюсь. В Трансильвании он чувствует меня. Ситуация меняется: против тебя выступает Молдова во главе со Штефаном и Венгрия — Матиашу снова хорошо заплатили. Чтобы он развязал войну чужими руками. Влад не останется в стороне. Ему как никогда нужен валашский трон, и он его добьется. Я хочу выступить на твоей стороне, так будет справедливо.

— Ты что-то не договариваешь. Аллах тебе судья, женщина. Пусть будет так. Как хочет. Ты получишь голову Дракулы, если привезешь его ко мне. Я хочу видеть, как он умрет.

— Это опасно.

— Не опаснее, чем то, что ты задумала. Я придумаю, как выманить его из Трансильванских лесов, остальное твоя забота.

Аргента коротко кивнула.

— Не беспокойся, ты получишь его живым. Почти живым.

— Э-э… Аргента!

— Государь?

— А как вампиры относятся к плотской любви?

— С интересом.

Лучше щепоть с покоем, чем пригоршня с трудом и томлением духа.

Соломон

Никто не знает своей судьбы, и, может быть, оно и к лучшему. Все едино — ни одному предсказанию не суждено исполниться. Вчера падение, сегодня новый взлет. Только ему ли не знать, как больно падать с высоты?!

Десять лет потерянной жизни! Десять долгих лет, помноженных на бесконечные дни и столь короткие ночи. Для обычного человека этот срок — катастрофа. Для него — всего лишь досадная отсрочка. К счастью, Матиаш это понял не сразу:

— Почему ты не стареешь, брат мой? — при каждой встрече спрашивал он. — Столько лет прошло, а ты нисколько не изменился. Ты открыл формулу вечной молодости?

— Возможно.

Матиаш выглядел заинтригованным.

— Тогда почему ты молчишь, брат мой?! Почему не поделишься тайной?

— Ты хочешь жить вечно?

— А кто не хочет?! Знай я, что впереди у меня сотни лет, то…

— То что? Что бы тогда сделал?

— Завоевал весь мир, превзойдя великого Александра.

И этот туда же! Все им слава Александра Завоевателя покоя не дает. Но стоит ли жить вечно только лишь для того, чтобы мир поклонился тебе?! А что потом? Смотреть, как столкнется один народ с другим? Дергать за ниточки?

— Так как? — с надеждой спросил Матиаш. — Ты поможешь мне жить вечно?

— Охотно. Но только будет очень больно.

Дракула лениво показал два клыка.

Матиаша как ветром сдуло. Осторожно выглянув из-за широкой спинки золотого трона, он поинтересовался:

— Не боишься, что я тебя сдам?

— Кому?

— Ну… — Матиаш задумался: — Народу, например. Чтоб кол там осиновый вбили в сердце и всякое такое.

— Что мешает? Давай!

Одно дело сказать, другое — сделать. Так и не сдал Матиаш названного брата, хотя и боялся теперь его до смерти. Помешали обстоятельства.

10 января 1475 года произошло Васлуйское сражение, в котором Штефан чел Маре, несмотря на малочисленную армию, разгромил Мехмеда завоевателя. Матиаш опять сумел отсидеться, трусливо поджав хвост.

— Странный ты союзник, — высказал затаенное Штефан. — Когда ты нужен, тебя нет. Но стоит подуть ветру удачи, ты тут как тут. Норовишь примазаться к чужой славе. Было время. Когда Дракула ждал твоей помощи. Теперь мне пришлось.

— Не успел, — Матиаш тщетно пытался придумать себе оправдание. — Погода помешала.

— Мне, как видишь, не помешала. И Дракуле, видать, тоже. Не успели оглянуться, как крепость Шабац, нашей стала.

— Так ведь я командовал.

— Командовал ты, а крепость взял Цепеш. И вторая — Сребреница — на его счету.

— Велика заслуга: в турецкое платье переодеться, да в крепость проникнуть. И людей своих нарядить. В первый раз, что ли?